Журнал «Вокруг Света» №05 за 1983 год

Вокруг Света

Главное другое: до наших дней они дожили, сохранив почти без изменений свой уклад жизни.

Однако сначала колониальные власти, а потом и правительства молодых независимых государств сделали все, чтобы ограничить их своеволие.

Если масай встретит льва, он даст ему бой. Но львов в Восточной Африке осталось так мало, что не хватило бы на сотую часть честолюбивых масайских ильморанов.

Часть масаев — очень небольшая пока — перешла к оседлости. Их дети ходят в школы. В застывший традиционный мир племени проникли денежные отношения. И хотя мерилом богатства, показателем социального

статуса по-прежнему остается скот (и только им платят, к примеру, выкуп за невест), без денег теперь им не прожить. В последние годы они стали приходить в города подзаработать. Но сколько бы ни прожил масай в городе, он всегда возвращается в родные места, к своему племени: подростку надо пройти испытания, юноше — жениться. В городах они держатся отчужденно, не изменяют своим привычкам ни в одежде, ни в занятиях.

Советская медсестра, работавшая в Кении, рассказала такую историю.

«Как-то мы с мужем были приглашены к друзьям, кенийским врачам из нашей больницы. Они жили далеко от центра в районе новостроек, и мы добрались туда на такси.

Наш хозяин — кениец учился в Союзе, говорили мы в гостях по-русски, показалось, что мы дома, и засиделись по московской привычке за полночь.

Взглянули на часы — последний автобус ушел. До ближайшей улицы, где можно поймать такси, идти минут сорок, и все пустырями и стройплощадками. А надо сказать, что ночью Найроби — место небезопасное, особенно на окраинах.

— Может быть, такси вызовем? — предложил муж.

Хозяин позвонил в таксопарк и назвал адрес, однако там извинились, но ехать отказались.

Внезапно наш друг просиял: идея!

Через несколько минут он вернулся весьма довольный.

— Пошли! Я нанял охрану.

— Охрану?!

— Ну да, масая. Их сейчас много в Найроби. У нас один служит сторожем.

У подъезда нас ждал мальчишка лет тринадцати в резиновых сапогах. Он смотрел на нас без улыбки и даже не кивнул в ответ на приветствие. Наверное, не понимал ни по-английски, ни на языке кикуйю. Сложенное узкой полосой солдатское одеяло переброшено через левое плечо. В руках масайское копье с длинным и широким лезвием-мечом. Копье было выше его владельца раза в полтора. При свете фонаря я увидела, что волосы у него довольно короткие и не заплетены в косички — мальчику было еще далеко до возраста ильморана-воина. Как четырем взрослым людям идти под защитой малолетнего?..

Хозяин улыбнулся:

— Не забывайте, что это масай.

Мы шли, тихо разговаривая, а страж — на два шага впереди, не оглядываясь и как бы не обращая на нас внимания.

Равномерно чавкала грязь под его резиновыми сапогами, и, когда мы пересекали узкие полоски света от редких фонарей, сверкало ярко отполированное, наточенное, обоюдоострое лезвие его копья. Да еще поблескивало тело, натертое жиром.

Группа людей у ограды стройки притихла, увидев нас. Раза два нас освещали электрическим фонариком, но лучик натыкался на копье и на невозмутимое красноватое лицо юного масая. Фонарик гас, и быстрые удаляющиеся шаги затихали в кустах.

На широкой улице под фонарем стояло несколько такси , и мы уехали».

Конечно, деятельность масаев в городах не исчерпывается обязанностями охранника. Есть уже масаи-юристы, врачи, масай-журналист. Есть, но очень мало.

По-прежнему большинство масаев относится свысока к любому труду, кроме скотоводческого или воинского. Приходя в города, нанимаясь на работу, молодые воины-ильмораны собираются, прикопив денег, купить скот и вернуться в родные места. Они не покупают европейской одежды, современной утвари. Только транзисторные приемники и электрические фонарики завоевали их уважение.

И к сожалению, по-прежнему они не видят в своих соседях — кенийцах и танзанийцах — сограждан.

А ведь свое место в новой жизни они смогут найти только в сотрудничестве с соседями.

Поймут ли это они? И как скоро? В конечном итоге от этого зависит их будущее — неподвластное богам, но подвластное людям, тем, кто пасет скот, и тем, кто возделывает землю.

Л. Мартынов

Шанс на выигрыш. Часть II

Продолжение. Начало в № 4.

К огда Полин открыла дверь гостиницы, гул голосов разом стих и один из сидевших у камина постояльцев шепнул, увидев меня:

— Вот он. Дай ему телеграмму, Хат.

За столом сидели Питер и Макс Треведьены. Блейден возле стойки разговаривал с Маком.

Телеграмма, которую мне вручили, была измята и захватана пальцами. Эчисон снова настаивал на сделке.

В напряженной тишине я скомкал листок, сунул его в карман и двинулся было к лестнице, сопровождаемый взглядами, однако старик, из рук которого я получил депешу, преградил мне дорогу.

— В чем дело?

Он смущенно подергал ус.

— Э... нам бы хотелось знать, продаете вы участок или нет.

Все неотрывно смотрели на меня.

— Так как же?

— Нет, — сказал я.

Кресло Питера Треведьена отлетело в сторону и с грохотом ударилось о стену.

— Вы же обещали все обдумать! — закричал он.

— Я обдумал, — ответил я. — И решил не продавать.

— Почему вы не хотите считаться с другими людьми? — прошипел Треведьен.

— А какого дьявола я должен о них думать?! — взорвался я. — Что они сделали для моего деда? Пронюхав о нефти, они слетелись к нему как воронье и начали наперебой совать деньги, а потом окатили старика дерьмом. Да еще какая-то сволочь отвезла деду экземпляр отчета о результатах последней разведки за день до начала снегопадов!

— Ну и что? — подал голос Джеймс Макклеллан.

— А то, — заорал я, — что человек, сделавший это, повинен в смерти старого Кэмпбела! Если б я знал, кто показал деду отчет...

— И что бы вы тогда сделали? — спросил, поднимаясь на ноги, Макс Треведьен. — Это я отвозил бумаги.

Я тупо уставился на его ухмыляющуюся физиономию.

— Вы с ума сошли...

— А откуда моему брату было знать, что написано в отчете? — сказал Питер Треведьен.— Мы все искренне полагали, что старику хочется знать результат.

— Так это вы подослали к нему своего братца?