Журнал «Вокруг Света» №05 за 1983 год
Шрифт:
«Шекспировские» места
История любви Ромео и Джульетты, двух отпрысков враждующих семей Монтекки и Капулетти, вероятно, реальный факт. Первым о юных влюбленных поведал миру в XVI веке итальянец Луиджи да Порто в своей «Истории благородных любовников», ссылавшийся на некоего Пеллегрина да Верона. А тот «раскопал» историю, которой «нет печальнее на свете», в хрониках времен тирана Бартоломео делла Скала. Шекспир позаимствовал сюжет у своих предшественников-драматургов.
Посередине Пьяцца Эрбе, словно крылья чаек, белело множество парусиновых зонтов, расставленных торговцами. Здесь теперь продают не только овощи, но и цветы, фрукты, трикотаж, джинсы, сигареты, книги, сувениры. Между лотками громко переговаривались хозяйки, явившиеся за покупками. Стараясь привлечь внимание к своему товару, еще громче кричали торговцы.
Многое видела эта старая площадь! В XVI веке здесь оглашали правительственные указы и приговоры суда...
И возможно, на этой самой площади Самсон, слуга семьи Капулетти, показал кукиш Абраму, слуге семьи Монтекки, что привело к побоищу и грустным последствиям, которые известны всему миру. Возможно, по ней бродил ночами влюбленный, тоскующий Ромео.
Кровавая распря старинных родов Вероны не вымысел великого драматурга. В XII—XIV веках городскую республику Верону буквально раздирали склоки и борьба за власть между Санбонифацио, Монтекки, Каттровенти и другими аристократическими семействами.
В нескольких же шагах от Пьяцца Эрбе, на улице Виа Капелла, стоит дом с номером 27. Замковый камень ворот украшен гербом семьи Даль Капелло, бывших хозяев. Зайдя во дворик, видишь справа небольшой двухэтажный дом, в котором согласно стоустой молве жила Джульетта.
От старинного дома веет светлой грустью, кажется, что он таит в себе какую-то нераскрытую тайну. Никто в нем не живет. Крепко запахнуты створки деревянной арочной двери с железной висячей ручкой. Над дверью тускло поблескивают два затейливых, зарешеченных окна. А левей и чуть ниже их — небольшой мраморный балкон, на который наползают с соседней стены лозы вьющегося винограда.
Дворик полон народа, но царила тишина. Молодые и старые ожидающе поглядывали на балкон и окна дома, словно надеясь увидеть юную хозяйку дома. И я вместе со всеми готов был поверить, что именно с этого балкона бросила Джульетта веревочную лестницу своему Ромео.
Неподалеку, на улице Виа Арче Скалиере, «дом Ромео» — сумрачное здание с бойницами и окнами разных стилей, с тесным двориком. В его цокольном этаже сейчас темная грязноватая харчевня.
И наконец, в южной части Вероны, на улице Виа дель Понтьере, близ Адидже, таится древний монастырь капуцинов. Туристы чередой спускаются в его сводчатое подземелье, к саркофагу из красного мрамора. Утверждают, что именно здесь покоились останки «верной Джульетты».
Но саркофаг пуст.
В соседней же крохотной церковке согласно легенде были тайно обвенчаны Ромео и Джульетта...
На другом конце старой Вероны высится над рекой Кастельвеккьо (Старая
...На мосту, с которого открывается великолепный вид на крепостной ансамбль, я снова повстречал гида Паоло — с ним только что рассчитались его подопечные — туристы из ФРГ.
— Понравилась Верона? — спросил он.
— Не то слово, синьор!
— Нашему городу пришлось пережить немало за его многовековую историю. Но особенно ему досталось во вторую мировую войну. Среди этих туристов из ФРГ есть один — бывший офицер вермахта, который хорошо знает Верону. Может быть, он-то или кто из его подчиненных и взорвал этот великолепный мост, на котором мы с вами стоим. Его тоже пришлось восстанавливать. Пора бы кончать с этими войнами. Иначе не миновать беды.
Я неохотно прощался с Вероной, подарившей миру очарование светлой любви. Она и останется в памяти не чем иным, как городом Ромео и Джульетты...
Верона — Москва В. Крашенинников
Остров Буян: быль или легенда?
Н а скалистой горкой в деревне Пояконда избушка Марьи Николаевны Ивановой. Стучу в дверь.
— Кого там пустельга принесла? — кричит из сеней хозяйка.
— Лесник с острова Великого. Отвори, Николаевна.
Вхожу в жарко натопленную избенку. Вижу — на столе соленые огурцы, картошка в мундире, миска с маслом. Хозяйка сидит на старинном резном стуле. Похоже, ждет гостей: Марья Николаевна содержала избу, которая была чем-то вроде гостиницы для лесников Кандалакшского заповедника, а также для ученых-биологов, приезжавших на биостанцию.
— Везучий — к еде, невезучий — к беде, — философски заметила старушка. — Сапоги сымай, на печку полагай. Портянки — на шесток. Куртку на веревку вешай над плитой. Садись к столу и ответствуй: куды путь держишь?
— В Кандалакшу, по делам. Ясные глаза хозяйки прищуриваются.
— Глубок человек, нету ему дна, нету конца его душе. И все зовет его душа в дорогу. Вот поморы-старики были. Куды только не плавали, лиха не пужались. В Норвег хаживали. Грумант достигали.
Николаевна подумала, а потом спросила:
— Вот ты зачем на острову живешь? Чего тебе там надобно?
Я не успел ответить. Она ответила за меня.
— Потому что без дороги нету жизни человеку. Без паруса и весла нету помора. В начале дороги надежда. В конце — радость. Слева — тоска. А справа — беда. Чтоб беды не было, как поступить?