Журнал «Вокруг Света» №05 за 1985 год
Шрифт:
— Господин генерал,— заговорил я,— очевидно, нужно оставить моего человека для поддержания радиосвязи вашего штаба со штабом советских войск на случай непредвиденных обстоятельств.
— Я не против, оставляйте,— ответил генерал.— Охрана вашего человека и надежная радиосвязь будут обеспечены.
Когда я сообщил старшине Ермоленко, что он остается для поддержания связи, Алексей воспринял это с должным пониманием, сразу подошел к радиостанции и начал настраиваться на волну разведывательного отделения дивизии.
Ровно через 20 минут мы на двух автомашинах уехали в штаб дивизии.
У штаба нас встретил майор Евстратов и сказал, что меня ждет генерал Красильников. Евстратов проводил генерала и его адъютанта в кабинет начальника штаба, где их ждали чай
Командир дивизии позвонил командиру корпуса и сообщил о нашем прибытии. Генерал-полковник Черевиченко приказал нам прибыть к нему.
В штабе корпуса нас встретили начальник оперативного отдела подполковник Башук и начальник разведки полковник Денисов. Командир корпуса вначале вызвал к себе меня. Я ему доложил, что произошло, особенно подробно остановился на вопросах, которые согласовал в ходе ведения переговоров. Выслушав меня, Черевиченко сказал, что нужно принять все меры, чтобы разоружить личный состав немецкой группировки и отправить их в лагеря военнопленных не позже 20 часов 2 мая.
Для осуществления этого была создана комиссия в составе 10 человек. Из них два офицера выделялись от начальника политотдела корпуса и восемь от 265-й стрелковой дивизии. Я назначался председателем комиссии. Моими заместителями стали: по общим вопросам — заместитель начальника оперативного отделения майор Иван Денисович Евстратов, по приему вооружения и техники — офицер оперативного отделения дивизии майор Константин Иванович Мыльцев, по приему и эвакуации личного состава — заместитель начальника штаба 450-го стрелкового полка майор Иосиф Яковлевич Керницкий. В комиссию входили также командир разведывательной роты капитан Иван Петрович Рожков... (к сожалению, фамилии остальных членов комиссии не помню).
После того как с командиром корпуса и начальником штаба были согласованы и решены все вопросы, был вызван начальник разведки корпуса. Черевиченко приказал пригласить генерала Рауха.
...Генерал Раух быстрым шагом вошел в кабинет и, пройдя несколько метров, остановился, рассеянно глядя по сторонам. В это время часы, стоявшие в правом углу кабинета, пробили 16 часов. Из-за стола поднялся генерал-полковник Черевиченко. Поднялись и остальные генералы и офицеры.
Генерал-полковник Яков Тимофеевич Черевиченко был опытным военачальником. В Советской Армии с 1918 года. В 1935 году окончил академию имени М. В. Фрунзе. С 1940 года командовал войсками Одесского военного округа. В Великую Отечественную войну командовал рядом армий, фронтами, был заместителем командующих фронтов. Слыл грамотным, высокоэрудированным, энергичным военачальником и хорошим дипломатом. Было ему в то время 50 лет.
Когда генерал Раух увидел Черевиченко, он прошел вперед несколько шагов и хотел что-то сказать, но, очевидно, от сильного волнения растерялся.
— Господин генерал, я лично с вами не встречался, но знаю вас как опытного, волевого и умного генерала...— начал Яков Тимофеевич.
Когда генерал Раух слушал своего переводчика, чувствовалось, что он доволен тем, что советский военачальник обходится с ним как с равным.
— Ну а теперь по существу главного вопроса — о капитуляции и пленении вашей группировки,— продолжал командир корпуса.— Мой парламентер майор Веленец подробно доложил о всех вопросах, которые были обсуждены с вами на предварительных переговорах. Я с ними согласен и утверждаю их, за исключением времени сдачи в плен, о котором говорили вы. Ваша группировка должна быть разоружена и отправлена в лагеря для военнопленных к 20 часам 2 мая. Генералы и офицеры, не связанные с личным составом, техникой и вооружением, могут быть эвакуированы с наступлением темноты, то есть в 23 часа 2 мая. Перевозку генералов и офицерского состава организуйте автотранспортом, который имеется в вашем подчинении. Если у вас нет ко мне вопросов, то...— Командир корпуса встал.
Мы тоже поднялись. Вышли из кабинета, сели в автомашины и поехали в штаб дивизии. По прибытии в дивизию командир объявил состав комиссии и обязанности каждого ее члена. После этого мы уехали в штаб немецкой группировки и приступили к работе. К 22 часам 2 мая немецкая группировка численностью около 3 тысяч человек была разоружена и отправлена в лагеря военнопленных северо-восточнее Берлина.
Согласно договоренности я, как только мы прибыли в штаб немецких войск, потребовал от генерала Рауха списки тех генералов и офицеров, которые должны эвакуироваться ночью и с личным оружием. Раух ответил, что списки будут представлены минут через тридцать. В 20 часов, отдав распоряжения по эвакуации пленных майору Евстратову, я зашел в кабинет генерала Рауха. Он был один, сидел за столом и собирал в портфель личные вещи. Увидев меня, он выдвинул ящик стола и передал мне упомянутые списки в трех экземплярах. Первый я взял себе, второй отдал генералу. В список было внесено 20 генералов и 35 офицеров, из них двадцати разрешалось иметь личное оружие. Я вызвал майора Евстратова, передал ему третий экземпляр списка и дал указания, как распределить генералов и офицеров по машинам. Через несколько минут генерал собрал свой портфель и сказал, что хочет пройти в комнату, где он обычно отдыхает.
Я вышел за генералом в коридор, из кабинетов разведчики выносили пишущие машинки, документы, карты, предварительно сортировали их и складывали в мешки, ящики и коробки.
Генерал подошел к стене, раздвинул драпировку из черной ткани и нажал кнопку. Половинки двери поползли в разные стороны, и открылся вход в комнату, завешенный простым одеялом. Вслед за генералом я вошел в комнату, сразу же ударило спертым воздухом, винным перегаром и табаком. В комнате находилось около двадцати офицеров, от капитана до полковника. Все они, за исключением троих, которые были слишком пьяны, поднялись со своих мест и поприветствовали генерала, но уже без «хайль Гитлер».
Сразу у входа стоял стол, слева от него — две железные кровати, застеленные одеялами; у стенки — небольшой платяной шкаф и холодильник, правее вдоль стен было расставлено несколько таких же кроватей, столы, холодильники. Чувствовалось, что здесь с момента штурма Берлина отдыхали генералы.
Генерал Раух положил портфель на стул, снял фуражку, плащ повесил на вешалку и сообщил офицерам условия капитуляции, утвержденные советским командованием.
— Порядок построения и отъезда объявлю в 22 часа 30 минут,— сказал генерал и сел за стол. Мне предложил сесть на стул.
В это время вошел обер-лейтенант, знакомый уже мне адъютант генерала, доложил ему что-то шепотом и предложил генералу поужинать. Тот кивнул в знак согласия.
Адъютант подошел к холодильнику и достал банку свиной тушенки, открыл ее и поставил на стол перед генералом, достал пачку галет, бутылку воды, флягу.
Генерал Раух начал есть. Вдруг он поднялся и, отпив из фляги, стал есть стоя.
Я сидел в стороне от всех. Наблюдая за поведением офицеров, заметил, что молодой обер-лейтенант, сидевший слева от меня на кровати, все время посматривает в мою сторону. Он достал из левого кармана кителя несколько фотографий, поглядел на них внимательно и, положив обратно в карман, встал. Затем прошелся по комнате, подошел к генералу, остановился за его спиной, достал карманный 6,35-мм пистолет «лама» и, прикрываясь генералом, направил пистолет в меня. Не осознав еще, что происходит, я вскочил и в этот момент ощутил удар по голове. Не сразу сообразил, что же произошло. Когда пришел в себя, то увидел, что генерал держит обер-лейтенанта за правую руку, в которой был пистолет.
— Господин обер-лейтенант, в немецкой армии существует закон — старший начальник принимает решение, а младший его выполняет. Вы находитесь пока в моем подчинении... Стрелять нужно было раньше, когда вам приказывали старшие,— с гневом произнес генерал и отпустил его руку.
Обер-лейтенант устало опустился на прежнее место. Я поднял фуражку, которая была сбита пулей. Мне здорово повезло, пуля попала в пуговицу и рикошетом отлетела в сторону. Генерал подошел ко мне и извинился за обер-лейтенанта.