Журнал «Вокруг Света» №06 за 1983 год
Шрифт:
— Главное,— говорит он,— не хватает учителей: на полторы тысячи учеников двенадцать профессиональных педагогов. Мало учебников, тетрадей, школьных принадлежностей. Но учить людей необходимо — надо, чтобы вырастали сознательными борцами за свободу своей родины.
Почему я и тысячи моих соотечественников оказались здесь, в Анголе, за сотни километров от родного дома? Чтобы ответить на этот вопрос, мне придется рассказать о себе.
Родился и жил в поселке Окапанда на северо-востоке Намибии. Профессия — преподаватель начальной школы. Я никогда особенно не интересовался политикой. Но поведение южноафриканских солдат, которые оккупировали родину, вызывало у меня естественное чувство протеста. В феврале 1977 года меня арестовали, попал в концлагерь.
Второй раз меня схватили в начале марта 1980 года и на вертолете переправили в Ошакати, в тюрьму. Однажды на рассвете мне завязали глаза, заковали в наручники и бросили в кузов грузовика. Там было еще несколько арестованных. Нас привезли в заросли, в буш. Подвесили на большом дереве за руки, обмотав кисти колючей проволокой. К вечеру, когда над нами кружили грифы, солдаты размотали проволоку...
Люди на дорогах
...Весь этот день мы двигались на юг от ангольского города Лубанго. Путь шел через малообжитые районы. Всюду куда только хватало глаз, стлалась выгоревшая на солнце саванна с чахлой растительностью и островками термитников. Километров через восемьдесят асфальтированная дорога кончилась. Красная, как толченый кирпич, пыль вставала за нами густым шлейфом.
Ехали медленно, впереди и сзади нашего «газика» шли машины боевого охранения. На одной из них — отделение солдат, на другой был установлен четырехствольный зенитный пулемет. Начальник каравана, почти не отрываясь, наблюдал за «воздухом». Здесь, в южных районах Анголы, южноафриканские самолеты охотятся за идущим транспортом, за беженцами.
Через каждые 20—30 километров — контрольные армейские пункты. Часа через четыре изнурительной тряски повеяло жарким дыханием пустыни Намиб. Песчаные вихри перерезали наш путь, поземка пустыни заметала наезженную колею.
В поселке Наулила муниципальный комиссар Лоренсу Камати, энергичный, среднего роста мужчина, обстоятельно взвешивая каждое слово, посоветовал получше замаскировать машины на случай налета юаровских «миражей».
— Вчера, — рассказал он, — в нескольких километрах отсюда эти пираты расстреляли колонну безоружных намибийских беженцев...
Мы не раз останавливались, когда навстречу приближалась длинная колонна людей. Они везли на самодельных тележках бедную поклажу.
Вообще идущие по обочинам люди — нередкая примета африканских дорог. Женщины, босые, по щиколотку в пыли, горделивые, несут на головах ношу — вязанку хвороста или глиняный сосуд с водой. У многих за спиной еще и малыши привязаны. Десятки километров проходят крестьяне, ремесленники, разносчики товара, направляясь на рынки в город или селение.
Но эти уныло бредущие мужчины, женщины, плачущие детишки, гонимые бедой,— беженцы из Намибии. Чем ближе к границе, тем чаще попадаются навстречу их печальные караваны.
Почему они покидают домашние очаги, бросают обработанные поля, домашний скот и отправляются в изгнание?
Официальные власти Претории объясняют массовое бегство африканцев из ЮАР и оккупированной расистами Намибии тем, что, мол, все они — «террористы».
Мне не раз приходилось бывать в лагерях беженцев в Анголе, Замбии, Ботсване. Многие тысячи намибийцев были вынуждены покинуть родные места из-за террора расистских властей. И рассказ Каташи Шинвата мог повторить едва ли не каждый из них. (См. очерк В. Никитина «Уходят, чтобы вернуться». «Вокруг света», 1975, № 8.)
Селенье Шангонго. Вылетаем ранним утром. Через полчаса саванна внизу, под вертолетом, прервалась серебряной змейкой реки Кунене. Справа, на территории Анголы, виднелись небольшие деревушки, пасущиеся стада. Слева, за плотиной электростанции Руакана, отчетливо просматривались сторожевые вышки, тянулись ряды колючей проволоки, частокол антенн. Сняв шлемофон, пилот пояснил: там территория Намибии и военная база оккупационной армии Южно-Африканской Республики.
У пилота, как и у других ангольских летчиков, был строгий приказ не появляться в зоне досягаемости южноафриканских ракет класса «земля — воздух». Транспортные самолеты, доставляющие в пограничные поселки Анголы продовольствие и медикаменты, не раз подвергались нападениям «боеров» — так здесь называют южноафриканских расистов — с оккупируемой ими территории Намибии.
Уклонившись от русла Кунене, продолжаем полет в глубь ангольской территории: «тарелка» локатора на том берегу стала вращаться, и на солнце блеснули направленные в нашу сторону окуляры оптических приборов.
Такой я увидел Намибию.
Щит и алмазы
Намибия. Название страны произошло от слова на языке племен дамара и нами «намиб», что означает «щит» или «изгородь». Пустыня Намиб простирается вдоль побережья Атлантического океана через всю страну — от реки Кунене на севере до Оранжевой на юге. По своей площади (более восьмисот тысяч квадратных километров) Намибия превосходит территорию Англии и Франции, вместе взятых. Ее население, по последним данным, составляет около миллиона человек.
Европейские колонизаторы, захватившие эту территорию в конце прошлого века, назвали ее Юго-Западной Африкой. В результате дележа Африканского континента между империалистическими державами она оказалась под протекторатом Германии. В 1915 году власти Южно-Африканского Союза (ныне ЮАР) оккупировали Намибию. После первой мировой войны ее территория была включена в систему мандатов Лиги Наций, а в 1945 году в систему Международной опеки ООН.
Еще в 1966 году Организация Объединенных Наций приняла резолюцию о прекращении мандата ЮАР над Намибией.
И с тех пор вопрос о положении в Намибии не сходит с повестки дня ООН. Руководствуясь исторической Декларацией о предоставлении независимости колониальным странам и народам, принятой в 1960 году, ООН, несмотря на противодействие западных держав, приняла важные резолюции, в которых намечены реальные пути решения намибийской проблемы. Однако все эти долгие годы ЮАР при поддержке западных держав делает все, чтобы удержать эту страну в колониальной узде.
Упорство расистов и империалистов, игнорирующих требования мировой общественности о предоставлении независимости намибийскому народу, опирается в первую очередь на военно-стратегические соображения. Изменение соотношения сил на юге Африканского континента в пользу борющихся народов этого региона, происшедшее после падения португальской колониальной империи, после провозглашения независимости Анголы, Мозамбика, а затем и Зимбабве, напугало власти ЮАР. Волна национально-освободительной борьбы докатилась до пограничных рубежей цитадели апартеида. Расисты осознают, что любые радикальные изменения в Намибии приблизят крах антинародного режима и в самой Южно-Африканской Республике.
Вторая причина — и не только для южноафриканских колонизаторов, но и для других империалистических государств, — носит сугубо прагматический характер. Недра Намибии не зря называют «шкатулкой драгоценностей». По добыче алмазов страна занимает второе место в капиталистическом мире, здесь ежегодно добывается около пяти тысяч тонн окиси урана, большое количество меди, свинца, олова. По данным ООН, из двадцати четырех крупных горнодобывающих компаний, хозяйничающих на территории Намибии, двенадцать являются южноафриканскими, пять имеют штаб-квартиры в Соединенных Штатах, три — в Канаде, остальные в Великобритании, ФРГ и Франции. Доходы от экспорта продукции горнодобывающей промышленности и сельского хозяйства только южноафриканских фирм ежегодно составляют более миллиарда долларов.