Журнал «Вокруг Света» №06 за 1983 год
Шрифт:
Демократический союз пионеров Финляндии (он объединяет около тридцати тысяч ребят в возрасте от семи до шестнадцати лет) успешно проводит сбор подписей под воззванием «За безъядерный Север». В Хельсинки и по всей стране молодежь подготовила огромное количество красочных плакатов, стендов, транспарантов. Тысячи и тысячи маленьких жителей страны Суоми принимают участие в движении за мир — за будущее человечества, а значит, и за их будущее.
Наступила эпоха, когда дети вместе со взрослыми выходят на улицы, чтобы громко сказать, как они хотят мира. Сейчас многие организации борцов за мир в западных странах объезжают города с выставками детских рисунков, которыми маленькие
Современные Гавроши выходят вместе со взрослыми на баррикады борьбы за будущее без войн, чтобы не пропустить новые американские ракеты в Европу, поставить заслоны перед нейтронными бомбами и ядерными боеголовками.
Финляндия — наш северный сосед — не входит в агрессивные блоки, ведет миролюбивую политику. Ее народ активно противится тому, чтобы Пентагон и НАТО втянули страны Севера Европы в свои зловещие замыслы.
Вице-президент Национального союза студентов Финляндии Т. Далгрен, выступая на Общеевропейском форуме по проблемам социального положения студентов, выразила общее для всей молодежи ее страны убеждение, что положение трудящихся в Европе резко ухудшается из-за увеличения военных бюджетов. Проблемы мира и войны, несомненно, станут главными в дискуссиях на IV Фестивале дружбы между СССР и Финляндией, который намечено провести летом этого года в нашей стране.
Один год безработицы, это доказано медиками, стоит человеку пяти лет жизни — столько трудностей, горя и отчаяния приходится ему пережить. И не только ему, но и его семье.
Десять лет плохого питания в детстве, и это тоже доказано медиками, отзовутся десятками болезней у выросшего человека.
Одна минута атомной войны — и это даже не нужно доказывать ученым — может стоить человечеству будущего.
В. Задорожный
Арктическая вахта
С легка накренившись, судно неподвижно стоит в окружении плотно сомкнувшихся ледяных полей. Стальные тросы уходят с носа и кормы к лапам ледовых якорей, врезавшихся в толстый лед. Спущен трап. Спасательный вельбот яркого оранжевого цвета лежит на льду у самого борта. Вокруг снуют люди, кажущиеся особенно маленькими на фоне высокого черного корпуса судна. Порывистый ветер, приносящий заряды мокрого снега, неустанно гонит на юг всхолмленные белые поля с одиноко замершим среди них судном.
Но это судно не пленник арктических льдов, и нет необходимости спешить ему на помощь. На его борту крупными белыми буквами надпись: «Отто Шмидт». Первый советский научно-исследовательский ледокол. Его пребывание здесь, на севере Баренцева моря, предусмотрено научной программой. Ледокол уже почти неделю стоит на дрейфовой станции, проводя океанографические исследования в этом малоизученном районе моря. А вельбот спущен для того, чтобы удобнее было покрасить борта.
В нескольких десятках метров от судна на льдине оборудован исследовательский полигон. От четырехметровой мачты с приборами на разных высотах кабели тянутся прямо в лабораторию на ледоколе — это установка для автоматической регистрации параметров приледного слоя атмосферы. На этом же полигоне ведутся наблюдения за таянием снега и льда. Взятые пробы исследуются на соленость, прочность, загрязненность, на биологическую заселенность. Чувствительные термодатчики установлены во льду и под водой на разных глубинах. В специально пробуренные лунки опущены самописцы течений.
Наша группа проводит подводные наблюдения. Спуски делаем большей частью со льда. Все это очень напоминает условия дрейфующих станций «Северный полюс», где нам пришлось работать неоднократно. Установленная над лункой палатка еще больше увеличивает сходство. Однако разница есть, и весьма существенная. После спусков мы поднимаемся на ледокол, где в нашем распоряжении лаборатория, средства для спуска под лед прямо с борта судна, отличные каюты и прочие бытовые блага, просто невообразимые на дрейфующих станциях.
Ледокол действительно хорош и необычен. Построен он на Ленинградском Адмиралтейском объединении. Это первый в составе океанографического флота страны ледокол, способный проводить широкие комплексные исследования в морях, покрытых льдом. На нем оборудовано четырнадцать лабораторий. В составе экспедиции тридцать научных работников и пятьдесят членов экипажа.
«Внимание! Внимание! Всем находящимся на льду! — вдруг разнеслось по судовой трансляции. — Со стороны кормы к ледоколу приближается белый медведь!» Опять непрошеный гость. Что-то они зачастили; в некоторые дни приходило до пяти медведей. На крайний случай в распоряжении работающих на льду имеется карабин, но пока до применения его дело не доходило.
Днем, как обычно, мы провели наблюдения подо льдом. Под воду спускались комсомольцы Сергей Шевченко и Вячеслав Третьяк — курсанты 5-го курса Ленинградского высшего инженерного морского училища имени адмирала С. О. Макарова. С ними я познакомился в училище, когда читал лекции о подводных исследованиях в Арктике. К курсантам я приглядывался какое-то время и, только обнаружив в них энтузиастов подводного дела, пригласил пройти практику на «Отто Шмидте». Экипаж на судне был молодым, так что курсанты быстро установили личные контакты с остальными комсомольцами судна.
Сергей и Вячеслав с большой охотой спускались под лед, а мы с Геннадием Кадачиговым с не меньшей охотой делились с ними опытом. Так у нас получился, как говорится, сплав молодости и опыта. Плотно поработав весь день и приготовив снаряжение и приборы для наблюдений на следующий день, мы, усталые, разошлись по своим каютам.
Но спокойно поспать в эту ночь не пришлось. В два часа вахтенные почувствовали — идет зыбь. Видно, где-то далеко на юго-западе, в Норвежском море, был сильный шторм, и ослабленное льдом волнение дошло до нашего района. Постепенно зыбь усиливалась, и льдины начали разламываться. Трещины между обломками то сходились, то расширялись до полутора-двух метров. Ледовые якоря оказались бесполезными в этом скоплении пляшущих на волнах обломков.
Надо было спасать приборы и оборудование полигона. Объявили аврал. На крыле мостика появился капитан ледокола Геннадий Александрович Климахин. Делать надо было все быстро и четко, так как льдины плясали под ногами все сильнее.
Я быстро оделся для спуска под воду — часть приборов у нас подо льдом, и их надо обязательно снять. Спускаюсь через уцелевшую лунку. Быстро нахожу наш полигон на нижней поверхности льда, снимаю контрольные отсчеты и забираю с собой приборы. Все занимает не более десяти минут. Выхожу наверх. Эвакуация полигона завершается. Павел Тимофеевич Морозов — помощник капитана по научной работе — просит и нас быстрее заканчивать. Мы хотели еще сделать спуск в кормовой части, но опоздали — на ледоколе начали проворачивать винты. Возвращаемся на ледокол по широким доскам, брошенным через трещины. Странно видеть, как двухметровый лед, еще недавно казавшийся таким мощным и надежным, вдруг стал игрушкой волн.