Журнал «Вокруг Света» №08 за 1975 год
Шрифт:
«На юге, вдоль границы с ЮАР, — сообщает далее журнал «Эпока», — располагается сказочное «царство алмазов». Здесь работает около тысячи белых и четыре тысячи черных. Они полностью изолированы от остального мира: на вход и выход из Ораньемунда необходимо разрешение, получить которое крайне трудно, кроме того, нужно при этом подвергнуться невероятным досмотрам. Тех, кто пытается приблизиться на свой страх и риск, безжалостно уничтожает стража. Такому жестокому режиму есть причина: это единственное место в мире, где еще и сегодня можно найти драгоценный камень прямо на поверхности земли или под самым тонким, едва в несколько сантиметров, слоем почвы. «Де Бирс» (1 «Де Бирс консолидейтед майнс» — одна из крупнейших английских колониально-сырьевых монополий.), добывающая алмазы, щедро вознаграждает своих работников за самоотверженный труд, но обращение с белыми
Добавим к этому несколько фактов из истории «царства алмазов». В дальнейшем они помогут нам лучше понять причину того пристального внимания, которое оказывают Намибии колонизаторы на протяжении почти сотни лет.
Первый алмаз на берегах реки Оранжевой был найден случайно в 1866 году. Первооткрывателем оказался голландский колонист Эразмус Джекобс, пятнадцати лет от роду. Красивый камушек, найденный во время прогулки, мальчишка подарил соседу-фермеру. «Камушек» обернулся алмазом весом в 22 карата (1 Карат — около 0,2 грамма.) и стоимостью 500 фунтов стерлингов. Вскоре городок Кимберли в среднем течении реки Вааль стал столицей алмазодобытчиков; через сорок лет после первой находки обнаружились россыпи драгоценностей и в пустыне Намиб. Перед первой мировой войной германские монополии добывали на побережье Юго-Западной Африки уже по миллиону каратов алмазов в год.
Ныне способы добычи алмазов в этих местах можно вполне назвать промышленными, хотя по простоте они, пожалуй, не знают себе равных. По пустыне снуют огромные бульдозеры. Они соскабливают верхний слой грунта, обнажая россыпи, затем песок просеивается, и те же мощные машины сбрасывают пустую породу в море. Рыть глубокие шахты и вырабатывать кимберлитовые трубки, как то приходится делать к югу от Оранжевой и Вааля, здесь не нужно: алмазы лежат буквально под ногами. Ученые подсчитали «цену» каждого добытого в Намибии карата: 126 миллионов крупиц песка, передвинутых с места на место. Несмотря на девятизначное число, это не так уж много.
Нанди из племени овамбо
Что же такое «полицейская зона» и как она возникла? Для ответа на этот вопрос необходимо углубиться в прошлое Намибии.
Гереро появились здесь в XVII веке. Это были опытные потомственные скотоводы, и вплоть до конца прошлого столетия племя оставалось самым богатым и мощным во всей Юго-Западной Африке. Еще в 1890-х годах его стада насчитывали 750 тысяч голов. Белым поселенцам ничего не стоило уговорить неграмотных вождей гереро начертить крестик на бумажке, которую они загадочно именовали «трактатом». Когда пустячный крестик был поставлен, могущественные скотоводы неожиданно обнаружили, что лишились всех своих пастбищ. Это произошло вскоре после того, как в декабре 1884 года Германия объявила Юго-Западную Африку своей колонией. А через двадцать лет вождь гереро Самуэль Махареро поднял восстание. Немедленно последовала карательная экспедиция шести кайзеровских дивизий, и три четверти племени было уничтожено.
Нама, одно из племен койсанской расы, перекочевали из центральной Африки в южную Намибию почти 1000 лет назад. Вслед за ними здесь появились и дамара. Оба племени добывали пропитание охотой, а «угодьями» им служили огромные пространства вельда, тянущегося от пересыхающего солончакового озера Этоша до самого мыса Доброй Надежды. С появлением Капской колонии нама оттеснялись все дальше и дальше на север. Последние нама, подгоняемые дискриминационным законодательством белых, покинули южную оконечность Африки в 1869 году. Они называли себя бастер, и в жилах их текла уже смешанная кровь — голландских поселенцев и готтентотская. Когда нама — по примеру гереро — подняли восстание в 1904 году, оно было подавлено кайзеровским генералом фон Трота с традиционной жестокостью. Слово «геноцид», впрочем, тогда еще не было в ходу.
Самое многочисленное из племен, населяющих Намибию ныне, — это овамбо (46 процентов населения). На протяжении последних пяти сотен лет они неизменно держатся территории на границе с Анголой — между реками Кунене и Окаванго. Признанные земледельцы и воины, овамбо были достаточно хорошо вооружены и организованы, и установить контроль над ними германским колонизаторам оказалось не под силу. Зато вся страна к югу от расселения овамбо была объявлена «полицейской зоной», где земли и собственность коренных племен подлежали безоговорочной конфискации, а сами гереро, нама, бастер и прочие были согнаны в резерваты. Существо «зоны», равно как и название, сохранилось до наших дней. Правда, с одной оговоркой: колониальный режим утвердился и к северу от ее границы.
...Я сижу в номере московской гостиницы «Юность» и беседую с представителями Молодежной лиги СВАПО (СВАПО (SWAPO — South-West African People"s Organisation) — Народная организация Юго-Западной Африки.). Их четверо — две девушки и два юноши, — небольшая часть группы намибийцев, собравшейся в Москве для участия в семинаре по вопросам борьбы против колониализма, неоколониализма, расизма и апартеида. Только что закончился митинг солидарности с борьбой народа и молодежи Намибии, и у большинства участников семинара высвободилось несколько вечерних часов. Разговор разворачивается медленно: одну из девушек все время отзывают в соседнюю комнату — видимо, там проходит какое-то собрание, а вторая... с трудом борется со сном. Оказывается, она прилетела только сегодня, путь был неблизкий — из Замбии, перед этим она бог знает какими путями выбиралась из Намибии, словом... становится ясно, что время для интервью выбрано не самое удачное. Наконец, собрание за стеной заканчивается, и участница его возвращается в свой номер. Как выяснилось, это председатель северного регионального отдела Молодежной лиги.
С чего начать интервью? Конечно же, с имени. И... первая заминка:
— По-моему, дело не в том, как кого зовут, — говорит девушка, — и вообще не в моей персоне. Меня постоянно тревожит одна мысль: вот я и несколько моих товарищей здесь, в Москве, и мы можем участвовать во встречах, митингах и совещаниях, но большинство-то моих собратьев там, в Намибии, или в Анголе, или укрылись от преследований южноафриканцев в Замбии. Может, писать лучше о них?
Все шумно обсуждают этот вопрос. В конце концов уславливаемся, что речь будет идти о тех, кого я вижу перед собой, а в упоминании имен ничего особенного нет. Мою собеседницу зовут Нетумбо Нанди. Она — из овамбо. Дальше беседа мало-помалу налаживается.
— А где вы родились? — В Онамутае. — Это город? — Нет, совсем маленькая деревня. — А ваш отец? — Что «отец»? — Кто он? — Он... как вам сказать... деревенский священник. — Ага, а мама? — О-о, мама... мама — это просто мама. — И большая у вас семья? — Пятнадцать человек детей. — Вы, наверное, самая старшая? — Вовсе нет — восьмая по старшинству. — А давно вы стали членом СВАПО? — В 1966-м. — Солидный стаж, сколько же вам лет? — Двадцать один год...
Это звучит настолько ошеломляюще, что я на время замолкаю. По первому впечатлению Нетумбо выглядит значительно старше, однако она из тех молодых женщин, возраст которых так сразу не определишь: спокойное, застенчивое лицо, короткие завитушки волос, одета модно и ярко — желто-зеленая вязаная кофточка, широченные светло-коричневые брюки. И все-таки ей действительно двадцать один, а главой регионального отделения СВАПО Нанди стала еще четыре года назад...
В 1973-м ее арестовали и бросили в тюрьму. Поводом послужил полицейский рапорт — «организация незаконного сборища». Шесть месяцев провела Нанди в тюрьме города Ондангва — все ждала приговора. Но обвинительного заключения не было, как не было и суда, — власти не торопились: наказание само собой, но сначала — «острастка».
Нетумбо Нанди: «Стены наших тюрем делаются из рифленого железа, поэтому внутри невероятно жарко. Теснотища ужасная. Горячая пища всегда полусырая, овсянка либо пересоленная, либо вовсе без соли. Иногда дают ншиму (Ншима — жидкая каша из разваренного проса.) с отвратительным соусом. Допуск посетителей в тюрьму не разрешался. Время от времени заключенных уводили на пытки. Основной вид экзекуции — с применением электричества: в пальцы вкладывают оголенные провода, включают рубильник, и человек теряет сознание. Часто устраивали порки. Это делалось на глазах у всей тюрьмы — в назидание» (Публичные порки — одно из «популярнейших» наказаний в Намибии. Арестованных раздевают, привязывают ничком к столу и наносят от семнадцати до тридцати одного удара бичом. Обычно человек не выдерживает и десяти ударов. Ни к подросткам, ни к лицам женского пола снисхождения не делается. Наказание обязательно публичное.) .