Журнал «Вокруг Света» №08 за 1981 год
Шрифт:
Папаланги и Уиуи
Темнокожий полицейский сержант, в обязанности которого входило регистрировать прибывших на Новые Гебриды, спрашивал у европейцев: «Каким законам вы намерены следовать?»
И в ответ на недоуменный взгляд новичка объяснял: «Намерены ли вы подчиняться британскому или французскому законодательству? Если вы выбираете британское, за вас отвечаем мы. Если же вы франкофил (это слово произносилось с легким презрением), вам следует отметиться у французского губернатора».
Лицо, избравшее английские законы, попадало в Порт-Вилла, столицу Новых Гебрид.
Сержанты менялись через день, и другой полицейский спрашивал —
Речь, впрочем, шла об одном и том же городе. Сами сержанты не имели ни французского, ни британского гражданства, а подпадали под юрисдикцию «Правил о туземном населении». Был еще на островах верховный судья-испанец, не владевший ни английским, ни французским языком и ездивший на заседания суда верхом на муле.
На левой стороне главной улицы столицы надписи в магазинах французские; платят здесь франками. На правой — английские вывески, и в ход идет австралийский доллар. На углу — четыре китайские лавки, где принимают любую валюту.
Когда-то, во времена плавания Кука, на архипелаге жило около миллиона человек. Сейчас — тысяч шестьдесят. Точнее сказать трудно, ибо соправители так и не смогли договориться о переписи населения.
Но эти шестьдесят тысяч изъясняются примерно на ста языках. Сэр Гарри Льюк, английский языковед, в округе диаметром в восемь километров встретил семь разных языков или, по крайней мере, очень отличающихся друг от друга диалектов. Племена папуасского и меланезийского происхождения, разного уровня развития. Люди разных племен боятся друг друга. Еще больше они боятся белых. И ненавидят их.
Научили их этому «блэкбердеры» — «охотники за черными птицами». Так называли работорговцев, которые промышляли здесь еще и в XX веке. На плантации Фиджи и австралийского штата Куинсленд требовалось множество дешевых и неприхотливых работников. Меланезийцы — прекрасные земледельцы. Оставалось лишь доставить их.
Капитан, которому удалось привезти в Куинсленд пятьдесят новогебридцев, зарабатывал столько, что мог спокойно купить себе новое судно.
Только бы охота на «черных птиц» шла удачно! Нужно было договориться с вождем прибрежного племени и снабдить его оружием. Вождь с дружиной отправлялся к соседям-врагам и сводил старые счеты. Пленных сгоняли на берег и десятерых взрослых мужчин отдавали за бочонок рома.
Соседи, впрочем, тоже могли взять реванш — с помощью того же капитана. Так обезлюдели целые острова. Жители острова Тайна бежали в ужасе в горы. Работорговцы настигли их и там. Началась резня. Случай оказался настолько громким, что дело попало в суд Сиднея. Однако капитана и матросов оправдали, ибо «свидетельства туземцев, Как язычников, которые не могут поклясться на Библии, не принимаются во внимание».
Ко всему этому следует добавить, что с проходящих судов на новогебридские берега высаживали больных матросов — так возникали эпидемии, от которых вымирали целые округа.
Зло, посеянное «блэкбердерами», принесло и другие плоды. Меланезийцы совершенно отказывались увидеть разницу между работорговцами и европейскими учителями, врачами, этнографами. Только на Эрроманго за последние пятьдесят лет островитяне убили четырех миссионеров, двух антропологов и фольклориста. Всего же на Новых Гебридах погибло пятьдесят два европейца.
И до сих пор внутренние районы многих больших островов не нанесены на карту. Тамошние племена по-прежнему не допускают на свою землю белых.
Зато прибрежные жители хорошо знают, что европейцы бывают двух видов: «папаланги» и «уиуи».
В школах, созданных уиуи, единая программа, которая утверждена в Париже, одинакова для департамента Сена и Луара и для острова Амбрим. Потому меланезийские дети заучивали: «Наши предки — галлы — были русоволосыми людьми с голубыми глазами». В школах папаланги день начинался с пения «Боже, храни королеву!». Но так уж получилось, что повсеместно по островам распространился и стал всеобщим язык «пиджин-инглиш» — с английским запасом слов и меланезийской грамматикой. Этот язык и объявлен государственным в республике Вануату. (Кстати, он почти такой же, как и на Новой Гвинее, Соломоновых островах и во всей Меланезии.) И, может быть, этот общий для всех язык — единственный положительный результат долголетнего соправления на островах папаланги и уиуи.
Независимое государство Вемарана
Сейчас, наверное, трудно объяснить, зачем понадобились двум великим державам эти острова. Разве что горячкой колониальных захватов: хватай все, что можно, пока не захватил твой ближний. Недра Новых Гебрид почти не исследованы, заселить их европейскими колонистами — из-за климата — невозможно. Оставалось одно — производство копры, сушеной мякоти кокосового ореха. Шестьсот английских, австралийских и французских плантаторов присвоили себе примерно половину обрабатываемой на островах земли. Однако эти шестьсот плантаций не слишком нарушили летаргию новогебридской жизни. Англиканские священники, шотландские проповедники-пресвитерианцы и французские патеры препирались за души голых язычников. Чиновники обеих сторон ставили друг другу подножки.
— Еще при жизни моего отца,— рассказал приезжему журналисту пожилой островитянин с острова Эфате,— здесь было так же, как и сейчас. Французы и англичане улыбались друг другу, вместе праздновали день рождения королевы и день взятия Бастилии, ходили в гости на рождество, а за спиной рассказывали нам друг про друга гадости. Мы этому сначала удивились. Но еще больше удивились, когда поняли: все то плохое, что они друг о друге говорят,— сущая правда.
В 1942 году на островах высадилась американская армия. Американцы использовали Новые Гебриды как трамплин для броска на Новую Гвинею и Соломоновы острова, где укрепились японцы. Солдаты строили дороги, аэродромы, поселки. Бульдозеры шли через джунгли.
На работу они часто нанимали островитян. Среди тех, кому удалось выучиться на бульдозериста, был молодой метис Джимми Стивенс, сын дочери деревенского вождя и белого, оставшегося неизвестным. Когда американцы покидали острова, они хотели многое из своих запасов — в том числе подержанные бульдозеры и грузовики — оставить на Эспириту-Санто: слишком дорого было везти всю эту рухлядь в Штаты. Джимми претендовал на бульдозер. Но вмешались власти кондоминиума: недоступная пониманию туземцев техника, мол, плохо повлияет на незрелые умы. Двор, где стояли машины, оцепили полицейские. На глазах у разъяренных меланезийцев все добро сброшено было с обрывистого берега в море. С ними рухнули мечты о благосостоянии. Стивенс ушел в лес, сбросил одежду белых и предался размышлениям. В результате он пришел к выводу, что все зло от чуждых обычаев и чужих богов. Из леса он вышел в родную деревню, провозгласив себя «мули». (Так на местных наречиях звучит имя Моисея. С тех пор как новогебридцы познакомились с Библией, каждого вождя-пророка называют мули.)