Журнал «Вокруг Света» №08 за 1981 год
Шрифт:
Дрожащими пальцами Дженкин отомкнул последнюю решетчатую дверь, отделявшую беглецов от стальной электронной преграды, и Алекс со Стивом, забыв об опасности, бросились в дальний конец коридора. Открыта! Уже спокойнее Тимоти закрыл за собой решетчатую дверь и последовал за товарищами. Все трое оказались на довольно большой лестничной площадке. Ступени вниз — во двор, куда на прогулку выводили подследственных африканцев, вверх — на второй и третий этажи, к камерам предварительного заключения. Справа вход в кабинет старшего надзирателя. Прямо через лестничную площадку дверь в вестибюль
Теперь, когда они были так близки к заветной цели, можно немного осмотреться, привести себя в порядок, обуться. После этого опять начали подбирать ключи. К счастью, довольно быстро подошел тот, что открывал дверь комнаты свиданий с заключенными. На крайний случай они запаслись кусочком прочной проволоки, отверткой и долотом, но на сей раз обошлось.
В вестибюле перед беглецами встала еще одна деревянная дверь — последнее препятствие на пути к свободе. Тимоти вставил ключ — замок не поддавался. Не подошел и второй и третий. В течение нескольких минут он перебирал все имевшиеся ключи, пробовал действовать отмычкой — безрезультатно.
Было около пяти часов вечера. Только сейчас Мумбарис, Ли и Дженкин впервые по-настоящему почувствовали страх. Неужели сорвалось, неужели все было напрасно? В двери они обнаружили потайной глазок, через который смотрел охранник, прежде чем впустить кого-либо в здание тюремного корпуса. Прильнув к глазку, Алекс обнаружил, что в «стакане» — караульной будке напротив главного выхода из тюрьмы — часового еще не было. Самый удобный момент незаметно выскользнуть на улицу, если бы не проклятая дверь. Судьба словно решила посмеяться над ними.
Делать нечего: приходилось взламывать дверь, причем нужно было поторапливаться. А как им хотелось исчезнуть, не оставив никаких следов! Пусть бы в БОСС поломали себе головы, как случилось такое чудо.
Мумбарис достал долото, отвертку и принялся за работу. Он подставил резец к косяку двери в том месте, где, по его расчетам, крепилась планка, защищавшая язычок замка, и легонько ударил тыльной стороной ладони по рукояти. Сейчас главное — не привлечь внимания охраны. Увы, прочное, хорошо выдержанное дерево поддавалось с трудом. Он опять ударил по рукояти долота.
...Как там Мари-Жозе? За все годы заключения ей ни разу не разрешили навестить мужа. Неужели так и не удастся обнять дорогую Мари? Сына Бориса он все же видел: мать Алекса привозила его в Преторию...
Хотя ладонь Алекса уже распухла и каждый удар по долоту отдавался острой болью, он ни на секунду не прерывал работы. Проклятое дерево! Железное оно, что ли?! Если их поймают здесь, у самого порога, когда они, словно привидения, прошли сквозь тюремные стены, им не жить...
Наконец Алекс почувствовал, как резец наткнулся на металл. Теперь надо срезать дерево вдоль всей защитной планки.
Мумбарис украдкой взглянул на товарищей. Лишь по выражению глаз можно было догадаться, что они напряженно вслушиваются в звуки, пытаясь уловить приближение возможной опасности и предупредить его. Алекс подумал, что этим ребятам предстоит сидеть еще долгие годы. Ему самому оставалось чуть больше четырех из двенадцати, и то он не колеблясь решился бежать. А каково им! Нет, они должны вырваться отсюда...
Наконец защитная планка замка полностью оголилась, и язычок в тишине щелкнул, словно детская хлопушка.
Чуть приоткрыв дверь, Стивенс быстро взглянул наверх: на углу выходящей фасадом на улицу тюремной стены круглые сутки дежурил охранник. Но сейчас там никого не было. Видно, отошел на другую сторону сторожевой площадки.
Стивенс еще немного приоткрыл дверь: не было часового ив «стакане». Да, такой шанс выпадает раз в жизни. Нельзя терять ни минуты.
Мумбарис, Ли и Дженкин проскользнули во двор и гигантскими скачками бросились к противоположной стене. Низко пригнувшись, они неслышно прокрались вдоль нее, а затем, не раздумывая, нырнули в чуть приоткрытые створки ворот. В это мгновение они прекрасно понимали: все зависит только от того, насколько им благоволит судьба. Пока все шло как нельзя лучше. Но сейчас стоит появиться часовому, и надежды уйти живыми практически нет: вся территория перед тюрьмой и ближние подходы простреливались со сторожевой площадки.
Когда беглецы оказались на Сетдоринг-стрит, их первым желанием было броситься бежать. Но усилием воли они заставили себя до конца играть заранее намеченную роль: трое мужчин занимаются модной по нынешним временам спортивной ходьбой. Чуть впереди Дженкин в бежевой безрукавке, в брюках в полоску и кепи цвета хаки, сшитом из старой тюремной робы; за ним Мумбарис в клетчатых брюках, а замыкающим Ли в тех самых джинсах, которые «подарил» Шнепель.
На их счастье, предзакатные полутона скрадывали изъяны в экипировке «спортсменов». Иначе первый же встречный обратил бы внимание на столь необычный внешний вид.
Исчезновение узников обнаружили только на следующее утро, когда надзиратели открыли камеры. Сигнал тревоги мгновенно передали по начальству. Были подняты на ноги полиция и служба безопасности. На всех дорогах, железнодорожных вокзалах, пограничных пунктах полиция и БОСС немедленно выставили усиленные кордоны. Но тщетно: у беглецов в запасе было 13 часов...
Едва о происшествии доложили наверх, как в тюрьму прилетел генерал Янни Роукс из департамента полиции. Еще раз осмотрев место происшествия и недоуменно пожав плечами, он только и сказал: «Из тюрьмы практически невозможно бежать, если им не помогал кто-то из надзирателей».
Тут же созданная комиссия принялась за расследование. Для начала был арестован сержант Фермойлен, и вывод генерала блестяще подтвердился: надзиратель добровольно признался в оказании помощи беглецам. Впрочем, в его показаниях было столько неувязок, что в конце концов следствие усомнилось в их правдивости, а суд официально снял с него обвинение в «содействии побегу опасных преступников, членов ЮАКП и АНК».
Что же вынудило Фермойлена признаться в совершении преступления, грозившего ему многими годами заключения? Страх, отвечает Фермойлен, страх. Страх перед следователями, пытками. «Все равно,— заявил он,— если они хотят свалить всю вину на вас, они добьются своего, вы сами сознаетесь в том, чего никогда не совершали. Уж я-то убедился в этом за мою долгую службу в тюрьме».