Журнал «Вокруг Света» №08 за 1983 год
Шрифт:
— Вот Федор,— вспомнил Терновский,— так он еще до начала строительства приехал. Два дня по зимнику сюда добирался из Братска с первой колонной машин. А на следующий же день строить начали.
Федора дома не оказалось. Мы сели на скамейку и решили подождать хозяина. И тут к нам подбежала лайка.
— Все, пошли, — радостно сказал Терновский и встал.
Я удивился, но двинулся следом. Пес бежал впереди по узкой тропинке в траве, иногда останавливался, оглядывался на нас, снова бежал, пока не вывел нас к берегу Ангары. На
— Хороший пес, — сказал я, когда мы поздоровались с Федором.
— Хороший, — согласился Федор. — Он со мной еще на Усть-Илиме был.
Мы сели в лодку, оттолкнулись от берега и добрались до причала. Там пересели на катер, и вскоре уже шли вниз по Ангаре.
Вот тогда-то я впервые увидел панораму стройки: опоры ЛЭП, стоящие на сопках; остров, почти соединенный с берегом перемычкой; вереницу тяжело груженных КрАЗов, что тянулась по перемычке. И понял: это было то, ради чего вели сюда дорогу, строили бетонный завод, поселок, город...
Вернувшись в Кодинск, я не спеша шел по деревянному пружинистому тротуару в сторону гостиницы, когда неожиданно увидел уже знакомого старика. Его я встретил в день приезда в переулке Журавлиный. В зеленой куртке и брюках такого же цвета, невысокого роста, худощавый и гибкий, он показался мне тогда похожим на стебель. А борода у него была белая-белая. Старик занимался каким-то необычным делом. Он сидел на краешке тротуара и не мигая смотрел прямо перед собой. На земле перед ним стояло нехитрое сооружение на четырех ножках, напоминающее стол, только вместо крышки была натянута черная материя. А на материи крепился невысокий проволочный треножник, обтянутый марлей, под которой шевелилась черная туча мошки. Увидев меня, старик поднес указательный палец к губам — тише...
Я помолчал немного, а потом сказал:
— Вы боитесь, что я вспугну мошку? Она же ничего не слышит и не видит.
И тут старик не выдержал:
— Все она слышит и видит. Все, слышите, все.
Вскоре он успокоился и опять, не моргая, принялся смотреть на ловушку для мошки.
Сейчас старик шел очень быстро, не глядя по сторонам. И когда мы поравнялись, он поднял глаза и сказал:
— Знаете, здесь скоро мошки не будет.— И представился: — Аркадий Борисович Додонов.
При ближайшем знакомстве я обнаружил, что он вовсе не старик, ему всего-то за пятьдесят. Приехал из Москвы, работает в энтомологической экспедиции.
— В Братске бывали? — поинтересовался Аркадий Борисович.
— Добирался сюда через Братск.
— Обратили внимание на то, что там нет мошки и комара нет? И здесь ее не будет после того, как построят плотину.
— Почему?
— Потому, что личинки мошки любят быструю воду, а когда Ангару перекроют, то мошка исчезнет и комар тоже.
— Ну, это когда еще будет, — сказал я. — А сейчас ее в тайге многовато.
— Вот мы за этим сюда и приехали, чтобы уже сейчас мошки не
На следующее утро Игорь Борисович Михайлов взял меня в поездку.
Дорога из поселка вела высоко в сопки. Сверху навстречу нам шли одна за другой тяжело груженные машины.
— Смотрите, — сказал Михайлов, — один такой цементовоз, — и он показал на дорогу, — везет всего 23 тонны груза. А мы уже подсчитали с главным инженером, сколько нам вскоре нужно будет бетона. Пятьсот тонн в сутки!
— Вот закончите дорогу строить, и все будет в порядке, — ответил я.
— Дорогу-то мы построим. Но она же сквозь тайгу идет. Случится, не дай бог, ветровал или бурелом. И все. На дороге затор, время потеряно. А когда на плотину пойдет бетон, никаких сбоев в работе не может быть. Только давай. Нет... Надо увеличить мощность своего бетонного завода.
Михайлов помолчал, а потом продолжил:
— Я прямо так и сказал министру, когда сюда работать направили: «Я полугидротехник».
— Что это значит?
— А то, что я закончил в 1956 году МИИТ по специальности мосты и тоннели. И сразу же после института в Братскгэсстрое работаю. И плотины строил, в Усть-Илимске — мост через Ангару, и дорог проложил за свою жизнь о-хо-хо сколько. А вот такая стройка, как Богучанская, у меня первая...
Вскоре мы выехали на основную дорогу, связывающую Кодинск с Усть-Илимском и Братском. От поселка отъехали недалеко, когда я увидел на дороге столб, врытый в землю, а к столбу прибита широкая стрелка с надписью: г. Кодинск.
— Там строим город, — объяснил Михайлов.
— Видел его с самолета, — ответил я. — На скольких жителей рассчитан?
— Пока на несколько десятков тысяч.
«Сколько же нужно стройматериала на сооружение дороги, поселка, города, ГЭС», — подумал я. И вдруг вспомнил Ангару, ширину реки в том месте, где обозначен створ будущей плотины. Когда мы плыли по Ангаре, я видел участки реки, где берега подходили ближе друг к другу.
— Но ведь плотину можно было поставить в более узком русле Ангары? — спросил я.
— Нельзя, — ответил Михайлов, как отрезал. — Правда, первоначально так и планировали. Но потом геологи и геофизики обнаружили в районе предполагаемого затопления много полезных ископаемых. Чтобы сохранить земные богатства, стали искать новое место створа. Нашли, хотя и на более широком участке Ангары.
Когда наконец мы подъехали к котловану, я быстро вышел из машины и остановился как вкопанный, боясь сделать лишний шаг, дабы не просмотреть ни одного метра дна Ангары. И было как-то странно видеть под ногами серую землю, высушенную солнцем, всю в глубоких трещинах. Как будто я стоял где-нибудь в степных солончаках, а не на дне мощной реки. И все-таки это было дно Ангары, а сама река, перекрытая насыпной перемычкой, текла в стороне от котлована, и с того места, где мы остановились, было хорошо ее видно.