Журнал «Вокруг Света» №09 за 1987 год
Шрифт:
Долго сбивали лавину над поселком Терскол: внизу «Шанхай» — частники понастроили сараи для скота, поставили их без ума и разрешения на лавинном выносе. Пока уговаривали вывести скот, упустили время, снега нападало много, и, хотя разделили лавину на шесть частей, чтобы уменьшить силу ее (мы умеем так: отстрел начинаем снизу), сараи засыпало, скот погиб. Но поселок цел, цела электростанция. А если бы все разом сошло, было бы много разрушений!
Сергей Кузнецов показал журнал воздействий. С восьми пунктов за период с 24 декабря 1986 года по 5 февраля 1987 года было сделано 877 выстрелов. В несколько раз больше, чем
Представляю: перетаскать по глубокому снегу тонны металла (один противолавинный снаряд весит 32 килограмма), выдержать грохот, напряженное ожидание возможной катастрофической неплановой лавины, которая перехлестнет позицию... И так изо дня в день. Такое могут выдержать только очень сильные и преданные делу люди. И еще я почувствовал, пройдя по длинной цепочке — от человека к человеку, что существует некое братство лавинщиков — людей, увлеченных горами и готовых прийти на помощь, когда грозит беда.
Москва — Нальчик — Рокский перевал — Терскол
Валентин Вожуков, альпинист, мастер спорта международного класса
Как динозавры подарили нам...
Динозавры? Подарили? Да что они могли подарить, эти безмозглые, по мнению многих, махины? И все-таки благодаря подарку динозавров в природе произошла удивительная и прекрасная перемена...
Палеонтологи высказали это предположение совсем недавно. Свою гипотезу американские ученые изложили в книге с вызывающим названием «Ересь о динозаврах», употребив слово «ересь» в его исконном значении: «дерзкое мнение, идущее вразрез с общепринятым».
Чтобы разобраться, заглянем для начала на двести тридцать миллионов лет назад...
Начало триаса. Расцвет динозавров, в том числе и зауроподов — травоядных ящеров. Растениям приходилось туго. Зауроподы были чем-то вроде передвижных заводов по переработке зеленой массы. Они терроризировали растения почти всю мезозойскую эру — более полутораста миллионов лет.
У первых зауроподов были легкие передние лапы и массивные задние, так что передвигались они «пешком». По одной из последних гипотез — даже прыгали, подобно кенгуру. Прямохождение и длинная шея позволяли этим ящерам дотягиваться до самых высоких листиков. Флора перешла к обороне. Одни растения отпугивали врагов ядами. Другие перешли на сезонный образ жизни и стали время от времени сбрасывать листву. Третьи — этих было большинство — принялись укреплять клеточки листьев целлюлозой, чтобы динозаврам не по зубам стало в прямом смысле этого слова! Папоротники и саговники (основа тогдашней флоры) состояли из жестких волокон и прожилок.
В ответ ящеры учились нейтрализовать яды, лучше кусать и жевать, лучше переваривать. Однако эволюция безадресно добра: она предоставляет пище возможность со временем ускользнуть от едока. Так и растения удрали от первых зауроподов — буквально. Они стали безудержно расти вверх, вверх, вверх. И лишь вымахав «до небес», только тогда по-настоящему распускали листья — на верхушке. Слабые следы тогдашней гигантомании — нынешние стометровые секвойи, двадцатиметровые папоротники с колонноподобными стволами и двенадцатиметровые хвощи во влажных тропических лесах.
Но зауроподы не сдались. Начался второй виток соперничества. Естественный отбор властно потянул ящеров туда же — вверх, вверх, вверх. Лазать по деревьям им было не под силу, поэтому они стали расти в размерах и удлинять шеи. И преуспели в этом. Никогда больше эволюция не создавала такой разнообразной четвероногой напасти на деревья любой высоты. Современный жираф, слон с его хоботом сделаны природой по другим чертежам, да и выглядят они исключениями.
Чтобы огромная туша ящера могла держаться на задних лапах, требовалась подпорка в виде жесткого хвоста — порой с шипами: надо было защищаться от хищных динозавров, которые тоже не дремали и увеличивались в размерах... У диплодока, например, половина тридцатиметровой длины приходилась на хвост, а шея была длиннее туловища.
Брахиозавр имел слабый хвост и ходил на четырех лапах. И все-таки он мог бы, вытянув шею, заглянуть в окно четвертого этажа. До недавнего времени считали, что самые типичные гиганты — стегозавры — ходили тоже на четырех лапах и объедали растения на высоте примерно тридцати сантиметров от земли. Анализ их анатомии выявил ошибку: стегозавры передвигались на задних лапах и лакомились листьями среднего и даже верхнего ярусов леса. Целлюлоза не спасла растения. Для пущего пищеварения бронтозавры заглатывали речные голыши!
Часть деревьев стала пробиваться еще выше, и в одно прекрасное миллионолетие вдруг оказалось, что высокие деревья — большинство хвойных, например,— стали неуязвимыми для ящеров: выработали прочнейший ствол, разветвленную систему корней. Росли они неспешно, зато верно: эволюция позаботилась, чтобы во время роста в критическом промежутке — скажем, от двух до пятнадцати метров — они не имели ни одной съедобной части. Таким образом, лакомая зелень проносилась мимо пасти ящеров. Рослые динозавры ни наклоняться не умели, ни тем более ползать «на четвереньках». Длинная, но малогибкая шея стала причинять массу неудобств. Оставалось умереть с голода. И они умерли.
По другой версии, динозавров смела с лица земли глобальная катастрофа. Но логика подсказывает, что они и так вымерли бы, только постепенно, не враз.
После гибели гигантов чащи опять кишели мелкими ящерами. Для низкорослых растений, которые процветали вне досягаемости бронтозавров, наступили тяжелые времена. Оставался испытанный прием — удирать в небеса. Но не тут-то было. За миллион лет динозавры тоже кое-чему научились. Они почти все опустились на четыре лапы, выработали плоскую форму головы — самую эффективную для травоядных, как показывают нынешние жвачные. Рогатые динозавры имели удобный зубастый клюв, утконосые — сросшиеся в страшные резаки зубы. И пищеварение подтянулось до должного уровня. Короче, ящеры всерьез экипировались против любых колючек, иголок, твердых волокон. А хвощи, папоротники, саговники ничего нового не развили. Хуже того, при ящерах-гигантах многие из них стали малорослыми, приучились в год прибавлять по вершку, чтобы не очень-то «высовываться». И вдруг обстоятельства потребовали противоположного: наискорейшего роста. Такое оказалось им не по силам.