Журнал «Вокруг Света» №09 за 1993 год
Шрифт:
После закрытия сезона в «Виктории» Гудини никогда больше не показывал «кирпичную стену». Обычно во время его выступлений сцена была скрыта, и никому не разрешалось наблюдать приготовления Гудини. Но этого невозможно было сделать в случае со «стеной». У трюка был один роковой, с точки зрения Гарри, недостаток: все коллеги знали, как он проделывался. Гудини, разумеется, пролезал под стеной. Ковер и простыня не мешали ему воспользоваться люком. Когда Гарри скрывался за экраном, ассистент
Когда работники театра выболтали секрет «стены», Гудини забросил этот трюк.
После Хаммерштейна Гарри вернулся в театр Кейт, где показывал трюки со смирительной рубашкой, иголками и водной камерой.
К тому времени прыжки с мостов в наручниках были в репертуаре всех иллюзионистов, умевших плавать. Дэш теперь показывал номер с ящиком под водой, и другие фокусники, без разрешения Гудини и его советов, вскоре переняли его.
Придумывая новый трюк, Гарри остановил свой выбор на смирительной рубашке, но на сей раз он решил высвободиться из нее, вися вниз головой на карнизе небоскреба. «Ну-ка, пусть попробуют проделать это!»
Европа пребывала в агонии, вызванной первой мировой войной, и ей, естественно, было не до Гудини с его подвигами. Но Соединенные Штаты жаждали зрелищ, и Гудини, поняв, какая богатая жила еще не разработана, решил не упускать открывающиеся возможности.
Его новый сенсационный трюк имел все признаки карнавального действа и при этом был практически не опасен. В сентябре он заключил с газетой «Канзас-Сити пост» соглашение о рекламе. Пятитысячная толпа наблюдала, как Гудини, одетый агентами сыскной полиции города в смирительную рубашку, был поднят за ноги при помощи лебедки, установленной на крыше редакции газеты, и в таком положении некоторое время раскачивался на большой высоте. Освободившись от смирительной рубашки всего за две с половиной минуты, он торжествующе бросил ее вниз, в толпу. Поскольку представление служило хорошей рекламой газете, Гудини нисколько не сомневался, что сообщение о его подвиге будет помещено на ее первой полосе.
Это был очень эффектный и впечатляющий трюк: мало кто сознавал, что в положении «вверх тормашками» поднять руки и освободиться от смирительной рубашки было легче, чем в обычном положении. Впрочем, Гудини так наловчился работать с этой рубашкой, что в любых позициях почти не боялся неудачи, хотя все время находился под бдительным оком «мудрых» членов комиссии. Все же Коллинз, как всегда находчивый и обаятельный, был рядом и в случае необходимости мог пустить в ход и кулаки. Между тем лысина и очки придавали ему совершенно безобидный вид.
Впервые показанный в Канзас-Сити номер — освобождение из смирительной рубашки в положении вниз головой — постоянно совершенствовался. Очень важно было правильно связать лодыжки, поскольку если подкладочный слой ватина был слишком тонок, а веревки закреплены неверно, недолго было и кость сломать. Здесь Коллинз был незаменим. Гудини однажды пережил неприятные минуты, когда из-за сильного ветра его стало бить о карниз здания. Впоследствии он всегда проверял, привязана ли к его лодыжке страховочная веревка, конец которой держал человек, стоявший у окна в здании. При сильном ветре он мог затащить Гарри туда. Правда, не зарегистрировано ни одного случая, чтобы
Публика всегда с большим восхищением следила, как Гудини, висящий в воздухе, совершает разнообразные движения туловищем, вращается, изгибается, пытаясь сбросить с себя смирительную рубашку.
В тех случаях, когда этот трюк по той или иной причине показать было невозможно, Гудини придумывал что-нибудь другое или был готов воспользоваться предложениями, поступающими от публики.
В декабре в Солт-Лейк-Сити он договорился с похоронным бюро, что его положат в гроб (кому он принадлежал — Гарри или похоронной компании, мы так и не знаем), крышку которого наглухо закрепят винтами. Затем для пущей надежности гроб был помещен в склеп. Возможно, это был тот же самый гроб, которым Гарри пользовался, давая представления в британском мюзик-холле; отверстия в крышке гроба были закупорены хорошо подогнанными пробками.
С тех пор, как слава Гудини начала расти как снежный ком, любой его шаг становится широко известным. В 1916 году неожиданно для него самого его имя обошло все газеты мира. Все началось с того, что на торжественной церемонии в «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке Саре Бернар была подарена бронзовая статуэтка, изображающая ее саму. Преподнося Божественной Саре этот подарок от имени американских актеров и актрис, с приветственной речью выступил Джон Дрю, один из любимых и знаменитых драматических актеров Америки.
Сара Бернар была кумиром Гудини. Он обожал ее не только за потрясающее исполнение «Дамы с камелиями», но и за ее мужество: в 72 года, с ампутированной ногой, она смогла «задать им жару», блистательно сыграв в знаменитой мелодраме собственной постановки, Гудини обрадовался, услышав о подарке.
Вскоре, однако, произошел конфуз: когда пришел чек на 350 долларов от компании «Горхем», отлившей статуэтку, никто не пожелал раскошелиться. Театральные знаменитости, оставившие на подарке свои автографы, сочли, что им негоже опускаться до такой прозы, как оплата чека. В конце концов компания послала чек самой Саре. Та отправила статуэтку назад, сопроводив ее язвительным письмом.
Гудини, прослышав об этой истории, пришел в ярость; дав выход своему гневу, он отправил компании «Горхем» чек на 350 долларов. Саре Бернар он послал письмо, прося ее принять статуэтку от имени американских артистов варьете.
Это был типично его жест, широкий и импульсивный. В течение двух недель его рекламное агентство переслало ему 3756 газетных вырезок, посвященных этому эпизоду. Каждая газетная вырезка в среднем состояла из 15 строк. Такая реклама обошлась бы самому Гудини в 56 000 долларов.
Весной 1917 года страна, совсем недавно избравшая Вудро Вильсона на второй президентский срок под лозунгом «Он спас нас от войны», с невиданным прежде всплеском патриотизма приветствовала вступление Америки в ту же войну. 11 июля 1917 года Гудини с ликованием писал своему другу Голдстону: «Завтра я вступлю в ряды армии. Ура! Теперь я тоже солдат!»
Однако его ждало горькое разочарование: вербующие в армию офицеры дали ему понять, что мужчина в сорок три года слишком стар для войны, даже если он способен вылезти из смирительной рубашки, будучи подвешенным за ноги.