Журнал «Вокруг Света» №1 за 2004 год

Век насекомых в большинстве своем очень краток, порой он измеряется лишь несколькими часами. И, словно пытаясь восполнить мимолетность своего существования, почти все они проживают несколько жизней, проходя через цепочку удивительных превращений, всякий раз чудесным образом меняя свой облик и преображаясь по воле непревзойденного чародея – Природы.

Несмотря на необычайное разнообразие видов, жизнь свою все насекомые начинают из яйца. В этом «сосуде» находится эмбрион, который развивается, поглощая желток, и постепенно растет, превращаясь в личинку. Яйца некоторых из них прозрачны, и, воспользовавшись микроскопом, можно даже увидеть, как растущий эмбрион поглощает окружающую его жидкость. Наконец, сформировавшаяся

личинка покидает яйцо и выходит в мир, где ей предстоят новые перерождения, чтобы стать взрослой особью. А вот какими будут эти перерождения, зависит от вида насекомого.

Личинки стрекоз – наяды всю жизнь проводят в воде, им не нужно даже всплывать на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, поскольку кислород они получают, используя расположенные на конце брюшка жаберные лепестки. От года до пяти лет длится водная жизнь наяд. Все это время они усиленно питаются, растут и линяют. Но вот настает время последней линьки – время превращений, которые позволят насекомому жить на суше и в воздухе. Наяда выбирается из воды. Лопается вдоль спины и головы ее хитиновый «футляр», сбросив который на свет появляется новая стрекоза. Осторожно высвободившись из прежних «одежек», насекомое подсыхает на ветерке, его сморщенные крылья, наполняясь кровью, расправляются, твердеют, и спустя несколько часов стрекоза уже готова к своему первому полету.

Процесс превращения наяды в стрекозу еще не завершен, тело продолжает формироваться, постепенно окрашиваясь, твердеет хитин.

Нимфа (личинка) цикады на первый взгляд мало чем отличается от взрослого насекомого. У нее почти отсутствуют, находясь в зачаточном состоянии, крылья, да и половая система неразвита. Нимфы некоторых цикад живут в земле необычайно долго– до 17 лет. Как и для большинства насекомых, для цикады личиночная стадия развития – это время роста. Несколько раз нимфа линяет, и, пока новые хитиновые «доспехи» не приобрели твердость, насекомое увеличивается в размерах. Наконец, с последней линькой завершается подготовка к взрослой жизни и нимфа становится цикадой.

Более сложные метаморфозы ожидают личинок комаров и мух – им, прежде чем превратиться во взрослое насекомое, предстоит еще побывать в роли куколок. Свою «молодость» – в виде личинки – комар проводит в воде. Самка откладывает яички в водоем со стоячей водой, склеивая их, наподобие плотика, который свободно плавает на поверхности какой-нибудь лужи. Спустя несколько дней из яичка появляется личинка, сильно смахивающая на червячка. Питается «червячок» взвесью, содержащейся в воде, процеживая за сутки до литра жидкости. Спустя 2—3 недели личинка превращается в куколку. Объем ее маловат, и насекомое лежит в этой капсуле, сложившись пополам, ожидая того момента, когда закончится формирование всех органов, необходимых комару. Все это время оно дышит при помощи специальных трубочек, периодически всплывая к поверхности воды. Настает момент, когда комар готов покинуть куколку. Капсула всплывает на поверхность, насекомое разрывает оболочку и спешит выбраться из своего заточения. Новоиспеченный комар еще не может летать и использует свою куколку, как лодочку, на которой он дрейфует, опасаясь упасть в воду и утонуть.

Каждые два дня самка мухи откладывает 100—150 яиц, из которых не более чем через сутки выводятся безголовые личинки. Пройдет день– полтора, и они начнут линять, раз за разом меняя хитиновую оболочку. Уже на десятый день своей жизни личинки окукливаются. В это время внутри куколки происходят сложные и удивительные процессы. Все ткани и органы личинки разрушаются. Остаются только сердце, нервная и половая системы – все остальное растворяют и перерабатывают специальные клетки – фагоциты. Продукты этой переработки поступают в кровь куколки и, превратившись в новые клетки, становятся строительным материалом, из которого создаются органы взрослого насекомого. Весь процесс занимает 3—4 дня – из куколки появляется муха, которая уже спустя трое суток вполне в состоянии откладывать яйца. Комнатная муха (Musca domestica) в процессе метаморфоза. Здесь взрослая особь выползает из верхней части своей куколки. Муха вырывается из куколки, перекачивая кровь из желудка в надувной мешок, который надувался из ее головы. Выйдя из куколки, муха надует свои крылья. Подождав 30 минут, пока ее тело затвердеет, она завершит метаморфоз.

Отправившись 30 мая 2000 года с мыса Нордкап в Норвегии, французский путешественник Жиль Элькем совершил переход до Берингова пролива, на восточной окраине Чукотки. Этот путь длиной 12 000 км – от Атлантического до Тихого океана, проторенный по евразийской Арктике в одиночку на лодке, на лыжах, на оленьей и собачьей упряжках, – занял у него три года.

Это приключение началось примерно 5 лет тому назад. Живя затворником в маленьком уединенном домике на бретонской равнине, я подолгу разглядывал атлас мира, висевший на стене моего кабинета. Здесь я готовился к своим экспедициям. Начиная с 20 лет я обошел значительную часть планеты, сначала в качестве простого странника, а затем, после основательного изучения законов Природы, как профессиональный фотограф и исследователь.

Но в одно мартовское утро я ощутил призыв более глубокий, тот, который заставил меня отложить все и задуматься о будущем. Я не хотел больше искать очередную точку на карте или новый сюжет для репортажа. Мне – скоро 40, и я хочу новой жизни, хочу сменить кожу, забыть мои корни и вновь стать кочевником, который сидит во мне. Мои глаза охватывали необъятность русской Арктики – от Атлантики до Тихого океана, от Баренцева моря до Берингова, – задерживаясь поочередно на других таинственных морях, названия которых звучали для меня как музыка – Белое, Карское, море Лаптевых, Восточно-Сибирское, Чукотское море. В то спокойное весеннее утро я отчетливо услышал эхо ледяного ветра в тундре, кружение оленьих стад в сумеречном свечении полярной ночи. Названия не столько говорили, сколько взывали ко мне: Ямал, Таймыр, Чукотка. Меня звали люди, которых я никогда еще не встречал. Этот крик, кажется, донесся из ночи времен, из той доисторической эпохи, когда человек должен был охотиться, чтобы выжить, скитаться, преследуя дичь. От этого человека неандертальской эпохи во мне осталось несколько генов, которые породили неудержимое и леденящее желание – зов Великого Севера.

Выбор в качестве «игровой площадки» России казался для меня очевидным с самого начала. Мне нужно было пространство для деятельности достаточно обширное, чтобы совершить вдалеке от цивилизации путешествие длиной в несколько лет. Кроме того, некоторые северные народности, сохранившие свои традиции, должны были удовлетворить мою жажду к познанию неизведанного в плане этнографическом. Сама цель экспедиции состояла в том, чтобы жить там, где не выживает большинство путешественников, адаптироваться к беспощадным условиям Арктики – чтобы лучше понять, лучше видеть, лучше чувствовать. Не оставаться простым наблюдателем, коим я был, когда делал свои разнообразные репортажи, а стать настоящим действующим лицом на сцене Великого Севера.

У меня, правда, был опыт жизни в Арктике почти 20-летней давности. В 23 года, вступив в маленькое общество Inuit Groenland, я изучал эскимосский язык, охотился и ловил рыбу, чтобы прокормить восьмерых собак в санной упряжке. Но теперь мое приключение обретало совсем иной масштаб: мне предстояло пройти не одну тысячу километров по полярной пустыне, пренебречь тысячей опасностей и жить в условиях, едва ли не самых безжалостных на планете. Во время пути, который будет длиться более тысячи дней, мне нужно было испытать не только свои физические возможности, но еще в большей степени – психические… При этом я подозревал также, что путешествие это может увлечь меня значительно дальше – до бескрайней Сибири. Осознав, что все это мне придется проделать в одиночестве, я, оглушенный грандиозностью своего проекта, попытался было подавить этот эмбрион безумия, но мое решение – я это чувствовал – уже взяло верх.

В общих чертах проект под названием «Арктика» поначалу являл собой несколько листков бумаги, куда были внесены: команда, состоящая из участника и руководителя в одном лице, путевые наметки, сделанные с помощью атласа, а также эфемерный, если учитывать мой счет в банке, бюджет. У меня не было ни единого су капитала, но при этом у меня не было и долгов. Я всегда избегал трат в кредит, поскольку они вели к несвободе, то есть к жизни, которой я себе не желал…

Подготовка к экспедиции была трудоемкой, изнурительной, выматывающей нервы, а порой и деморализующей. Я и не подозревал, что открыл ужасный мир, в котором слово значит немногим больше, чем чашка кофе со сливками. Но как бы там ни было, каждая дверь, закрывавшаяся передо мной, только удесятеряла мою решимость, каждая новая неудача только утверждала меня в ней – я распрямлялся, словно сжатая пружина, до последнего мгновения надеясь заполучить чудо-спонсора. Я отказывался признать, что задуманная мною трехлетняя авантюра не вписывается ни в чьи планы – настолько я был покорен красотой моего проекта и ослеплен жаждой приключений. Чудо-спонсор так и не появился, во всяком случае тогда, и для осуществления задуманного мне пришлось продать все, что у меня было: дом, машину, кое-какие мелочи. Но я не сожалел о потере этих материальных благ, потому что теперь был наконец абсолютно свободен.