Журнал «Вокруг Света» №1 за 2004 год
Шрифт:
Рука на плече – старческая, дрожащая, с набухшими венами. Теплая, успокаивающая…
…Слушай меня, сынок. Я скажу им всем, что ты отправился на бой с чудовищем. А через три дня ты вернешься, и мы скажем… я придумаю, что сказать. Я отправлю послов к дельфийскому оракулу… нет, до Дельф далеко. Вот: я велю главному жрецу из храма Зевса сказать, что Зевс, твой отец, не велит тебе сражаться с посланным им чудовищем. Или, мол, страшные беды обрушатся на нашу землю. Пусть попробует
…Не горюй, сынок, это даже не трусость. На самом-то деле ее не победить никому из людей. Как можно победить врага, который только взглянет на тебя – и ты уже камень? Как победить крылатую тварь, стоя на земле? На восход от нас лежит другой островок, еще меньше и пустыннее; там только камни.
Говорят, она опускается туда ночевать. Но как узнать заранее, спит она или бодрствует?)
Блики на волнах. Похолодало, и ветер стал сильнее. Меркнут звезды.
Впервые я ослушался тебя, дед. Я плыву, и небо впереди светлеет. Я плыву на восход.
…Он видел ссадину на ее локте. Темно-красную, уже крошащуюся корку. И розовую молодую кожу там, где корка сошла… Мама, а пусть у меня будет братик. Мама, а пусть сестричка. Мама, ну почему?!
…Солнце.
Девчонка заерзала, подтягивая колени. Ему захотелось погладить ее по голове – но вместо волос спали змеи. Кто же ее оставил здесь? Кто ее родители? Что она ест?
…И как ей скучно, наверно. И как интересно и весело гоняться за людьми – крошечными фигурками далеко внизу, на земле… и как смешно, когда они вдруг застывают на бегу.
Она ничего не понимает. Она просто играет… Она ИГРАЕТ так! Она же совсем маленькая. Кто ее бросил здесь?!
…Румяные щечки. Длинные ресницы. Еще ребячески пухлые пальчики… Если привезти сюда большую куклу, несколько дней крестьяне будут жить спокойно. Хотя – есть-то она должна? Если привезти сюда груш и яблок, и сладостей… Почему ей не объяснили, что люди умирают, превращаясь в камень?! Почему ее оставили здесь одну?!
…Если спрятаться в камнях… и позвать, когда она проснется… Если бы она закрыла глаза…
Она маленькая. Она не поймет. Она побежит посмотреть.
Она убивает.
«Неужели убить почетнее, чем договориться?»
…Запястье – будто перетянутое невидимой ниточкой. Я вернусь героем. Я привезу отрубленную голову чудовища, и взгляд мертвых глаз будет по-прежнему смертелен… я повешу ее себе на щит, и враги мои будут обращаться в камни. И никто больше не посмеет сказать, что я недостоин трона!
«Мама, а почему не сестричка?»
…И сама великая Афина признает меня своим любимцем. О Афина, богиня войны; нет улыбки прекраснее твоей, когда ты глядишь на горящие города… Я стану величайшим из героев, и содрогнется мир! Я привезу в цепях самых красивых девушек и на телегах – все золото Эллады… и никто больше не посмеет сказать, что я, Персей, не сын Зевса!
…Пятки. Маленькие розовые ноги, не знающие сандалий…
Как она, должно быть, звонко смеется, когда люди разбегаются, едва завидев точку в небе. Когда уходят на дно лодки, опрокидываясь под тяжестью окаменевших рыбаков…
Надо спрятаться. Она проснется. Она только взглянет на меня…
А может быть, она делает это по своему желанию? И может НЕ ДЕЛАТЬ? Ведь хочется же ей, наверно, поиграть с кем-нибудь живым…
…Мурашки на голой руке – под прозрачной сиреневой тканью… А я загораживаю ее от ветра. Я еще чуть-чуть посижу…
Девчонка снова заерзала. Вскинулась одна из змей – на плоской головке блеснули глазки-бусины, в распахнувшейся черной пасти затрепетал раздвоенный язык. Змея зашипела – он отскочил, как сидел, на полусогнутых.
Девчонка вздрогнула и открыла глаза.
…Есть камень александрит, меняющий цвет. Днем – зеленоватый и прозрачный, с холодными сине-фиолетовыми отблесками; ночью, при свете огней – фиолетово-красный. Ее глаза темнели, наливаясь пурпурным; дрожащие блики в прозрачной глуби…
И это было последнее, что он увидел.
…И вечер. Розовели отмели под закатом, и солнце отражалось в мокром песке. Море было как… как шелк. Как чешуя – голубая, бликующая. И как расплавленное золото – дорожка к солнечному диску. Небо на западе – румяно-сиреневое, на востоке – сиренево-голубое…
Ветер гонял по пустому пляжу целлофан с сигаретных пачек.
– Какая глупая сказка, – сказала дочь, глядя под ноги.
Покосилась; нервно подергала себя за колечко в ноздре. Дочери было четырнадцать – самый возраст резать правду-матку в глаза. – Ты, пап, только не обижайся… Ты что, серьезно хочешь пытаться это опубликовать?
– Да нет, – пожал плечами писатель. – Хотя… Чем черт не шутит. Может быть.
Февраль—март 2003 года
Екатерина Некрасова