Журнал «Вокруг Света» №10 за 1982 год
Шрифт:
В 1866 году директора «Синдиката Труро» уступили свои права на поиски клада новой компании — «Остров Оук-Эльдорадо». Впоследствии она стала более известной как «Компания Галифакс» — ее назвали так в честь главного города Новой Шотландии. Но о том, что было дальше,— речь впереди...
Виталий Бабенко
«Сюда никто не едет...»
В этой книге меня в первую очередь заинтересовали описания самой страны — заморского департамента Франции. Автору во многом изменял вкус, но все то, что касалось природы, людей, занятий каторжников, казалось достоверным. Без сомнения, автор либо наблюдал все это сам, либо использовал рассказы очевидцев. Разразившийся вокруг книги скандал (один из бывших заключенных обвинил Анри Шарьера в плагиате) вызвал еще больший интерес — сначала к роману, а потом и к самой стране.
Я прилетел в столицу Французской Гвианы ночью. Небольшой, тускло освещенный аэропорт. Потолки сплошь покрыты ночными бабочками и толстыми мохнатыми пауками.
На стоянке такси очередь. Желающих уехать много, машин не хватает. И люди стали объединяться по двое, по трое. Моим попутчиком оказался добродушный, благожелательный человек.
— Откуда вы? — спросил он, когда мы сели в машину.
— Угадайте,— предложил я, по опыту зная: если сразу заявить, что я советский журналист, может возникнуть натянутость.
— Немец,— без большой уверенности сказал попутчик.
— Наин.
— Ну уж не англичанин,— сказал он, принимая игру.
— Ноу,— покачал я головой.
— Неужто француз? Но тогда зачем вы сюда приехали?
— Да советский я, советский.
— Настоящий красный? Русский? — развеселился он.
— Вот именно,— сказал я и объяснил, зачем сюда приехал.
— Ради бога,— взмолился попутчик,— не исчезайте завтра! Мы сфотографируемся с вами. А то ведь родственники не поверят, что Марсель Дежан ехал в одной машине с настоящим русским и остался жив. Вас не смущает моя просьба?
— Нет,— сказал я.
В поездках по Латинской Америке я встречался, разговаривал с сотнями самых разных людей: торговцами, представителями фирм, коллегами-журналистами. Нет нужды говорить о том, насколько разными были их взгляды, воспитание, образ жизни, о том, что конкретно знали они о нашей стране, что представлялось им при словах «Россия», «Советский Союз»... И тем не менее мне везло: люди, к которым я обращался с просьбами, практически никогда не отказывали мне в помощи или совете. Встреча с Марселем — коммивояжером, работающим в американской резинотехнической компании «Гудьир»,— только подтверждала это правило.
Утром я сфотографировался с Марселем. А он, довольный полученной фотографией, обещал в тот же день познакомить меня с самым большим знатоком Французской Гвианы — Даниэлем Массом. И без проволочек выполнил свое обещание — сразу после завтрака.
Даниэль
— Нет, нет, такая, с позволения сказать, «литература», кроме вреда, ничего принести не может. Вы знаете, в чем главная трудность развития этой страны?
— Нет,— сознался я.
— Сюда никто не хочет ехать. Все полагают, что обстановка здесь именно такова, как ее описывают авторы подобных произведений. Думают, мол, климат здесь губительный; мол, во Французской Гвиане живут только бывшие уголовники, бандиты; мол, кроме страданий и болезней, европейцам здесь ждать нечего... А ведь страна богатая. И климат не так плох. В соседних странах построены курорты. Там ежегодно отдыхают десятки тысяч туристов. А у нас? Можно, конечно, сказать, что наше нынешнее положение — наследие темного прошлого. Но ведь так не может продолжаться вечно...
Дурная слава об этой стране пошла после поражения Великой французской революции в 1794 году. Сюда стали ссылать революционеров на каторгу. И действительно, люди, привыкшие к умственному труду — писатели, ученые, журналисты, поэты,— не выдерживали испытаний, болезней, тяжелого физического труда и умирали от истощения, от чахотки, дизентерии, желтухи, лихорадки.
Регулярно ссылать каторжников в колонию начали с 1852 года. Таким образом власти избавлялись от особо опасных преступников и решали проблему рабочей силы в заморской территории. Последняя партия заключенных поступила сюда в 1939 году, а вернулись во Францию они только в 1945-м — после окончания второй мировой войны. И вернулись почти все.
Так что распространенное мнение, будто здесь живут сплошь бывшие заключенные, неверно. Тот, кто знаком с историей колонизации Нового Света, знает, что не климат, не «проклятия» и не «свирепый нрав» местных индейцев стали причиной того, что сегодня во Французской Гвиане, площадь которой в шесть раз меньше территории Франции, проживает чуть больше 60 тысяч человек.
— Французы появились на побережье нынешней Французской Гвианы в середине XVI века,— продолжал Даниэль Масс.
Он говорил стоя, возвышаясь над своим столом, я сидел напротив, в кресле, послушно записывая исторические факты в блокнот, и все это напоминало академическую лекцию.
— Экспедиции поощрялись и Франциском I, и Генрихом II. Колонизаторы сразу же начали истреблять индейцев. Именно поэтому две первые попытки основать французские поселения у плато Армира, а затем на том месте, где теперь построена Кайенна, закончились неудачей. Уже тогда в Европе заговорили о жестокости индейцев, атаковавших поселенцев с горы Тигр. Такое объяснение вполне устраивало колонизаторов. Не могли же они признать, что причина кровопролитий — в их собственной жестокости и жадности: уже тогда из Гвианы в Европу стали хищно вывозить ценные сорта розового дерева.