Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год
Шрифт:
Тем бунт и закончился.
И вот пришло это мгновенье, ради которого донья Мария в последние годы так мучилась.
Донью Марию принял вице-король собственной персоной, честь тем более высокая, что на личную аудиенцию он времени не пожалел. А когда вице-король пообещал донье Марии хранить сокровища, добытые в течение нескольких лет самоотреченного труда, в тех же подвалах, где оберегаются лишь государственная казна и сокровища короля, радость и благодарность ее не знали границ.
О такой милости донья Мария и мечтать не смела. Нигде во всей Новой Испании, даже в катакомбах
После расплаты со своими людьми она отпустила их, а сама отправилась в Гостиный двор.
Наконец-то, после долгих лет, она выспится. Впервые за долгие годы будет дышать ровно, спокойно, с удовольствием и без спешки поест. Наконец-то ее посетят другие, приятные мысли, а не те, что иссушали ее мозг все эти годы.
Но произошло то, чего донья Мария никак не ожидала, хотя событие это было отнюдь не удивительным, а вполне естественным. Сокровища не исчезли и не были похищены из подвалов под покровом ночной тьмы. Донья Мария заснула в Гостином дворе, в уютной комнате, в мягкой прекрасной постели. Но никто не видел ее проснувшейся. Никто вообще больше не видел доньи Марии. Никто о ней больше ничего не слышал. Она исчезла, и ни один человек не знает, как это произошло.
— Вот как все это просто,— завершил Говард свой рассказ.— Об одном все-таки донья Мария забыла: иногда золото делает человека невидимым. Историю эту я рассказал вам только для того, чтобы показать, как иногда перевозка оказывается делом таким же трудным, как поиски и добыча. И даже тогда, когда тебе кажется уже, что твое добро в безопасности, еще совсем не ясно, сможешь ли ты купить на все свои тысячи хотя бы чашечку кофе. Вот по этой самой причине золото и стоит так дорого.
— Неужели нет никакой возможности дознаться, где была эта шахта? — сказал Куртин.— Донья Мария не всю руду добыла, там должно было порядочно еще остаться.
— Найти шахту? Нет ничего проще,— ответил Говард.— Только ты опоздал. Ее эксплуатирует большая горнорудная компания, и она уже добыла золота и серебра в десять раз больше, чем пропавшая сеньора. Шахта будто бы и впрямь неисчерпаема. А отыскать ее легко, она называется «Донья Мария» и находится неподалеку от Гаукаля.
— Этой истории уже больше ста лет,— сказал вдруг Лакод.
— Что никто не отрицает,— ответил Доббс.
— А я знаю одну историю, которой всего два года, и она ничуть не хуже, а, может, даже получше.
— Эй, заткнись,— проговорил Доббс, зевая.— Не желаем мы выслушивать твою историю, даже если она случилась неделю назад. Помолчи, сделай одолжение. Ведь ты— вечный.
— Какой, какой? — переспросил Лакод.
— Да никакой,— ответил Доббс и поплелся вслед за остальными к палатке.
На следующее утро, предпоследнее, которое они собирались провести здесь, все трое были настолько возбуждены, что не стали даже тратить время на завтрак. Каждый направился к своему укромному местечку, где сберегались плоды его труда. Это были крупицы золота, золотой песок и пыль, тщательно завернутые в обрезки от старой палатки и перевязанные скрученными бинтами. У каждого скопилось порядочное число таких свертков. А теперь задача состояла в том, чтобы все эти свертки и мешочки как можно лучше и незаметнее упаковать в общем грузе. Их уложили в высушенные шкуры убитых животных, шкуры стянули как следует, и непосвященному показалось бы, что эти тюки из одних только сухих шкур и состоят. Тюки обвязали еще мешковиной — и груз готов.
Доббс с Куртином пошли на охоту: надо же запастись мясом на дорогу. Говард ремонтировал седла. А Лакод снова занялся своими розысками и копался в кустах неподалеку от ослиного пастбища.
Всем им троим было совершенно безразлично, чем там Лакод занимается,— лишь бы не путался под ногами. Найди он даже целую гору из чистейшего золота, что еще весьма сомнительно, отсрочили бы они из-за этого хоть на день срок назначенного отъезда.
Когда Говард как бы вскользь заметил, Лакод-де точно знает, чего хочет, поскольку в его действиях нет присущего «вечным» лунатизма, Куртин сказал:
— Меня ему не совратить. Даже если принесет самородок величиной с кулак. Не нужно мне больше золота.
— Не нужно? Почему — не нужно? — удивился Доббс.— Но как его увезти отсюда? Даже то, что имеем, нам едва увезти. Нет, мне тоже больше не нужно — разве что он привезет мне золото прямо в Дуранго. Уходим, как договорились.
Еще не рассвело, а они уже встали, уложили палатку и приготовились к отъезду.
— А ты вроде бы остаешься? — спросил Куртин Лакода.
— Да, у меня здесь еще дела,— ответил тот.
— Тогда удачи тебе, парень. Может, когда-нибудь у нас и найдется время выслушать твою чудесную историю,— рассмеялся Доббс.— И тогда у тебя, наверное, будут доказательства.
Лакод сунул руки в карманы и ответил:
— Доказательства? Ты сказал «доказательства»? Они у меня уже есть. Но вы же торопитесь.
— Да, времени у нас нет,— кивнул Доббс.— Поэтому и приходится торопиться. Пора по домам!
Говард подал Лакоду руку и сказал:
— Я тебе оставляю соль, перец и другие мелочи, нам они в дороге ни к чему. А тебе пригодятся. И вот еще кусок парусины. Возьми, в дождь или в холодные ночи не помешает.
— Спасибо,— ответил Лакод.
Доббс с Куртином тоже пожали Лакоду руку. Доббс дал ему табака, а Куртин пригоршню патронов. Сейчас, когда пришло время расставаться, они вдруг подружились. Куртина так и подмывало пригласить Лакода вернуться вместе с ними, ему наверняка до смерти не хочется остаться здесь одному: тем более, что найти жилу нет никакой надежды: они прожили в этих местах достаточно долго, каждый камешек переворачивали и точно знали, что здесь можно найти и чего нет. Но не сказал этого, а только попрощался: