Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год
Шрифт:
Провидение жреца
Гомер называет Трою «крепкостенной», а ему было с чем сравнивать — все малоазийские города имели крепостные стены. И уж если стены Трои соорудили Аполлон и Посейдон и их можно было взять только «по воле Зевса» — они наверняка были мощнее крепостных укреплений других городов.
Археологи предполагают, что толщина стен Трои (Илиона) достигала пяти метров. Давайте попробуем представить их еще мощнее, сравнивая с известными примерами оборонительных сооружений.
Ровесник Трои, древний Вавилон, например, имел три оборонительных стены, толщина которых достигала восьми метров. Высота стен неизвестна, но при такой толщине можно предположить, что она могла достигать 20—25 метров.
Чтобы овладеть городом, нападающие сооружали различные машины для засыпки рвов, платформы для восхождения на стены, стенобитные орудия. А защитники, в свою очередь, старались их сжечь или захватить.
Ахейцам девять лет не удавалось взять Трою, но она могла выдержать и еще больший срок осады, если бы не «троянский конь». Нет никаких оснований считать его плодом литературной фантазии Вергилия. Однако почему о коне ни полслова нет у современника Троянской войны ионийца Гомера? По выражению Аристотеля, «Гомер описал только гнев Ахила», и в «Одиссее» речь идет только о подвигах: целые главы о том, как выжигал Одиссей Полифему глаз, как Цирцея превратила спутников Одиссея в свиней. А вот как Одиссей пиратствовал на море во время Троянской войны — одна строка: «Мы за добычей по темно-туманному морю гонялись». О том, какие военные хитрости применяли ахейцы — одна фраза: «Девять трудилися лет мы, чтобы их погубить, Вымышляя многие хитрости...» А вся трагедия Трои сведена к обыденно-скучному: «Утром одни на прекрасное море опять кораблями (Взяв добычу и дев, глубоко опоясанных) вышли, Но половина другая ахеян осталась на бреге».
Вот и все, что осталось от Трои.
После многолетней безрезультатной осады Трои Одиссей убеждает ахейцев применить очередную хитрость. Они сооружают огромного деревянного коня и посвящают его Афине Палладе, дарующей победу. Следовательно, и сам дар тоже как-то связан с победой. Ахейцы оставляют коня у стен осажденного города и уходят. Жрец Лаокоон требует, чтобы коня разрушили и остатки сожгли на месте, но жреца никто не слушает. Один из троянских старейшин Тимет предлагает забрать коня в город, что и делается: «Мы стены ломаем, и крепость Пергама Видна уж снаружи. Все вдруг суетятся, Подводят колеса под конские ноги, А шею обводят надежным канатом. И вот роковая громадина-лошадь, Носящая в чреве бойцов знаменитых, Катится и входит в пролом, уж пробитый».
Если действия старейшины Тимета можно объяснить желанием отомстить царю Трои Приаму, по приказу которого был убит сын Тимета, то поведение Лаокоона диаметрально противоположно. Он готов пожертвовать жизнью (что и происходит), только бы страшный конь был уничтожен на месте. Почему же так волнуется Лаокоон?
И если предположить, что «троянский конь» — стенобитное орудие, то оно по своему конструктивному решению было выдающимся явлением (еще бы, разрушило стены Трои!), а значит, обязано иметь своего конкретного создателя. Но был ли он из ахейцев? Маловероятно. Они умели строить различные осадные орудия, но эти орудия против стен Трои оказались бессильны. И тогда Одиссей откуда-то (вряд ли из Пелопоннеса, вероятнее, из Ионии) привозит архитектора, который и создает коня.
Вот это-то и является самым фантастичным в «Энеиде» — Вергилий, перечисляя поименно отряд Одиссея, вылезающий ночью из брюха коня, говорит, что последним вылез создатель коня: «...Эней, напоследок, придумавший лошадь».
Итак, архитектор Эней — автор троянского коня. Значит, Вергилий знал, что описывает инженерно-техническое сооружение? Вполне возможно. Сам Вергилий не был «архитектором», он лишь тщательно переписал все древние сведения о «коне», не снабдив их подробными комментариями.
Портрет троянского коня
Об осадных машинах и орудиях наиболее достоверно писал Витрувий. Он обязательно указывал автора, у которого почерпнул информацию: «Я буду излагать так, как я воспринял от своих наставников и как мне это представляется целесообразным».
Описывая в десятой книге историю развития конструкций осадных орудий, он начинает их классификацию со стенобитных, а именно — с тарана, бревна, которым разрушали стены и называли «бараном». Затем: «Герас из Халкедона впервые построил из дерева платформу на колесах, а внутри его повесил «барана», и это сооружение ввиду его медленного продвижения он назвал «бараночерепахой». Дальше: «Диад в своих писаниях показал себя изобретателем подвижных башен, которые он даже в разобранном виде переносил с места на место в походах; потом стенного бурава и подъемной машины, посредством которой открывалась возможность ступать прямо твердой ногой на вражескую стену и, кроме этого, еще «ворона» — стенодолбителя, называемого некоторыми «журавлем».
Итак, стенобитные орудия имели названия: баран, ворон, журавль, черепаха. А конь (лошадь)?
Такого названия Витрувий не приводит, зато дает размеры осадных орудий — гелепол: «А более крупного масштаба башню следует делать высотой 120 локтей, шириной в 23 локтя. Эту башню большой величины он (Диад) делал в 20 ярусов, причем каждый в отдельности ярус имел круговой проход по 3 локтя. При этом он покрывал машину целиком со всех сторон невыделанными кожами, сшитыми вдвое и начиненными морской травой или мякиной, размоченной в уксусе. При таких условиях от этой кожаной покрышки будут отскакивать удары баллист и напасти пожаров».
120 локтей в высоту — это же двадцатиэтажный дом и каждый этаж (ярус) этого дома посылает смерть из «скорпионов» и баллист. А вровень с верхом крепостной стены высовывается мощнейший «баран», способный разворотить стены любой циклопической кладки. «Управляли же этим механизмом 100 человек».
«Надо сказать,— пишет Витрувий,— что этот род механизма приводился в движение шестью способами: продвижением вперед, продвижением назад, затем боковым движением вправо и влево, и кроме того, путем приподнятия он вздыбался вверх и опускался вниз постепенным наклоном».
«Вздыбался вверх!» Зная повадки животных, такого нельзя сказать не только о черепахе, а даже о баране. Этот термин ближе всего подходит к коню-скакуну. Неужели...
«Мне представляется не лишним также дать сведения о той черепахе, которую соорудил Гегетор Византийский. Основание этой черепахи имело восемь колес, на которых она и двигалась. Колеса вращались в деревянных ногах движущейся повозки, иначе называемых «гамаксоподами», то есть в деревянных ногах движущейся повозки. При такой конструкции на плоскости, сделанной из поперечных балок, которая покоилась на основании, воздвигались стоячки 18 футов в высоту (5,4 м.— И. М.)...»
Черепаха на длинных деревянных ногах-«гамаксоподах»? Вряд ли. Такую огромную и «проворную» машину логичнее было бы сравнить с другим животным, например, с тем же конем, лошадью. Вергилий сам ничего не придумывал, значит, списал у кого-нибудь из современников-архитекторов? Не похоже. Публий Вергилий Марон и Марк Витрувий Поллион жили приблизительно в одно время, в I веке до нашей эры, оба римляне. И уж если такой крупнейший специалист по военным механизмам в эпоху Цезаря и Августа, как Витрувий, перекопавший всю техническую литературу чуть ли не до IX века до нашей эры, не упоминает гелепол с названием «конь-лошадь», то можно с уверенностью сказать, что Вергилий не мог позаимствовать это название осадного орудия из технической литературы. Остается предположить, что при написании «Энеиды» он воспользовался какими-то материалами «изгнанных троянцев». Вергилий упоминает о том, что троянский конь был изготовлен из разных пород дерева — непременное условие для сооружения таких орудий. Да и Лаокоон, обращаясь к троянцам, говорит, что оно должно сверху обрушиться и уничтожить город. Поэтому Вергилий и назвал хитроумное и мощное осадное орудие конем, благодаря которому, вероятно, 3200 лет тому назад и пала Троя.