Журнал «Вокруг Света» №10 за 1993 год
Шрифт:
— Ни единого слова.
— Экий ты непонятливый! Но ты же слышал! «На пороге, — сказал Брайан Джозефсон,— на пороге величайших открытий». Так вот, эти важнейшие открытия, точнее говоря, открытие уже сделано. И сделал его профессор Трувер. «И сила эта действует по своим законам». И эту силу укротил я. Для меня ее законы больше не секрет.
— Еще раз прошу тебя,— взмолился я,— соберись наконец с мыслями, рассказывай спокойно, толком и все по порядку.
— Да-да, разумеется.
Он довольно долго молчал, потом отправил в рот кусок жесткой цыплятины, тщательно, с задумчивым видом его прожевал и уже более спокойно продолжил:
— После Политеха я некоторое
Затем я преподавал в провинциальном коллеже. Не позавидуешь! Правда, было одно преимущество — уйма свободного времени, вот я и занялся тем, о чем давно мечтал: теоретическими и прикладными исследованиями, благо в моем полном распоряжении была крохотная, хоть и плохонькая лаборатория. Там я провел несколько лет — в тиши и безвестности.
Следом за диссертацией я опубликовал — за свой счет — несколько работ по теме «Поиск новых видов энергии». До академических кругов они не дошли, зато на них обратили внимание другие. Обо мне, тогда еще мало кому известном исследователе, прознали в ЭДФ. В то время энергия считалась проблемой века. Миру нужны были новые источники, потому что все вдруг поняли — однажды ее может просто не хватить. ЭДФ выразила готовность рассмотреть любую интересную идею. Руководители ЭДФ предложили мне сотрудничество и обещали средства, какие не смог бы дать ни один университет. И я согласился — при условии полной свободы действий. Нелегкое решение, но, пораскинув мозгами, люди из ЭДФ его приняли.
Он опять ненадолго умолк и за это время успел опорожнить и тарелку, и бокал. Я же едва прикоснулся к еде. Мне казалось, что мало-помалу я начинаю различать слабые проблески света во тьме.
Трувер меж тем продолжал:
— За работу я взялся не мешкая и за это время получил массу прелюбопытнейших результатов. Я предложил, к примеру, использовать солнечную энергию и энергию приливных волн так, как до меня никому и в голову не приходило. Дело оказалось на редкость прибыльным, и ЭДФ во мне души не чаяла. После этого ни о каком контроле не могло быть и речи. Мне дали зеленый свет. Сказать по правде, я тогда был недоволен собой и чувствовал себя несчастным. Понимаешь? Я все чаще с горечью думал, что иду дорогами, по которым уже ходили. Мне же нужен был свой путь.
— Как всякому великому художнику,— чуть слышно съязвил я.
— Вот именно. Мне хотелось открыть нечто такое, чего до меня еще никогда не было. Это могло быть лишь открытие неизвестного источника энергии, о котором никто не дерзнул даже помыслить. Я воззвал к силе моего разума, творческого,— понимаешь? — только став творцом, я смог бы опередить своих собратьев по науке с их жалкими потугами дать миру что-то новое. Я знал — этот подвиг мне по плечу, но я долго не мог представить, в каком направлении идти. Я походил на слепца! Это было ужасно. Бессонными ночами, наверно, многим гениям приходилось испытывать такие муки.
Он долго буравил меня взглядом, желая, видно, убедиться, что я проникся жестокими терзаниями, выпавшими на долю гения. Потом с жаром заговорил:
— И вот, когда я повстречал Марту, и вспыхнула заветная
Почувствовав, что он опять отклоняется от темы, я снова попросил его придерживаться одних лишь фактов.
— Как тебе известно, когда-то давно я увлекался оккультными науками. Потом я был вынужден заняться материей, а все, что имеет отношение к области духа, пришлось оставить в стороне... Какой же я был глупец! Я тогда даже представить себе не мог, как тесно связаны между собой дух и материя!.. Итак, устав блуждать впотьмах и не найдя ничего, что утешило бы мое самолюбие, я от нечего делать решил вернуться к увлечениям юности. Я связался с английским Обществом психических исследований — у них во Франции немало корреспондентов, как и в других странах мира. Среди них-то я и встретил доктора Марту, дорогую Марту, несравненного знатока человеческой психики.
Покуда Трувер пел дифирамбы Марте, я внимательно наблюдал за нею. Душа ее, чувствовалось, была просто на седьмом небе.
— Марта рассказала мне о проявлениях полтергейста. Я слышал о нем и придавал ему значение не больше, чем другим необъяснимым явлениям. Она говорила, что феномен этот не редкий и значение его огромно. Она показала мне то самое интервью Брайана Джозефсона. Новый вид энергии! Представляешь? Его слова прозвучали тогда, точно гром среди ясного неба. Я как одержимый искал новые, совершенно неизвестные источники энергии... и вот нашел — в этих самых шумных духах. До сих пор никто не додумался, как можно использовать эту невероятную силищу; а для того, чтобы она заработала, нужен исходный материал — всего-то ничего.
— Исходный материал... всего-то ничего!
— Я имею в виду с финансовой точки зрения. Потребление... топлива, если угодно,— нулевое, или почти.
Видя, как он разгорячился, я вдруг снова подумал: уж не безумец ли он в самом деле?
— Дорогая Марта,— воскликнул Трувер, обратив взор к небу,— не сочтите за труд, откройте наконец ему глаза!
— Полтергейстеры,— безропотно заговорила Марта,— то есть люди, способные вызывать интересующие нас необычные явления, в общем-то, ничем не отличаются от других людей. Таких, как они, на свете сколько угодно, их необыкновенные способности наблюдались с незапамятных времен. Но лишь в конце XIX века их стали изучать серьезно. Раньше чудеса, которые они совершали, приписывали ангелам или демонам, а чуть позже — привидениям или бесплотным духам. В наши дни ученые полагают, что речь идет о еще неизвестном источнике энергии. А я, как и многие психологи, считаю, что этот источник — мозг живого человека, и тут я полностью согласна с психоаналитиком Нандором Фодором, который описал эффект полтергейста как действие пучка энергетических зарядов, вырабатываемых человеком, совершенно не сознающим, что у него есть такие способности.
— Точка зрения Фодора кажется мне самой разумной, — прервал ее Трувер,— тем не менее я не исключаю, что это может происходить под воздействием бесплотного духа, а человек лишь выполняет роль так называемого посредника.
Следом за тем Трувер с Мартой затеяли долгий научный спор. Спор был мне совершенно безынтересен, но из него я понял, что существование бесплотных духов допускали главным образом физики, а психологи и психиатры искали более естественное объяснение полтергейста.
Заметив в моих глазах равнодушие, Трувер заключил: