Журнал «Вокруг Света» №10 за 1995 год
Шрифт:
Один из пленников внезапно поднялся на ноги и, приблизясь к помосту, бегло заговорил по-японски и с легким поклоном пожал руку капитану Ямате. Николсон привстал в оцепенении, не желая верить в происходящее, но тут же тяжело упал на землю от удара приклада, но, казалось, он едва заметил его.
—
— Не Ван Эффен, мой дорогой мистер Николсон, — заявил Ван Эффен. — Не «Ван», а «фон». Мне до смерти надоело быть в шкуре проклятого голландца. — Он едва заметно улыбнулся и поклонился. — Мое почтение, мистер Николсон. Подполковник Алексис фон Эффен, германская контрразведка.
Николсон уставился на него, как и все остальные, в полном ошеломлении, пока охваченный смятением мозг пытался сориентироваться и уяснить для себя такое положение вещей. Отдельные воспоминания и события последних десяти дней медленно выстраивались в цепочку, рождая первые зачатки понимания. Бесконечно тянулись секунды одной минуты, и приближался уже конец второй, когда от версий, гипотез и подозрений не осталось и следа. Осталась лишь холодная уверенность, что подполковник Алексис фон Эффен был именно тем, за кого себя выдавал.
Первым прервал молчание именно он. Посмотрев за дверь, он перевел взгляд на своих недавних товарищей по несчастью. Улыбка на его лице не таила, однако, ни радости, ни ликования, никаких признаков удовлетворения. Улыбка была скорее грустной.
— Теперь, джентльмены, перейдем к причине всех наших злоключений и тягот последнего времени, причине изматывающего преследования японцами — союзниками моего народа, должен непременно добавить я. Многие из вас удивлялись, почему мы представляли столь великую важность для японцев — мы, крошечная горстка уцелевших после гибели двух судов. Сейчас вы получите ответ на этот вопрос.
Японский солдат прошел мимо сидевших на полу и бросил тяжелый саквояж между Ван Эффеном и Яматой. Пленники уставились сначала на него, затем — на мисс Плендерлейт. Это был ее саквояж. Губы пожилой леди стали цвета слоновой кости, глаза полузакрылись, словно бы устав от света. Она не шелохнулась и не проронила ни слова.
По знаку Ван Эффена солдат взялся за одну ручку саквояжа, а сам Ван Эффен — за другую. Подняв саквояж, они перевернули его. На пол не упало ничего, зато тяжелая подкладка вывалилась из кожано-брезентового чрева и повисла, словно наполненная свинцом. Ван Эффен посмотрел на японского офицера.
— Капитан Ямата?
— С удовольствием, подполковник. — Ямата шагнул вперед, со свистом вытаскивая из ножен меч. Блеснув острием, меч легко вошел в крепкую брезентовую подкладку, как если бы она была бумажной. А затем блеск стали как бы растворился в ослепительном сверкании огненной струи, пролившейся из саквояжа на землю искрящимся конусом.
— У мисс Плендерлейт изумительный вкус, что касается безделушек и пустячных украшений. — Ван Эффен мыском ботинка осторожно дотронулся до переливавшейся светом у его ног маленькой горки. — Алмазы, мистер Николсон. Самая большая коллекция, я полагаю, за пределами Южно-Африканского Союза. Эти камушки стоят немногим менее двух миллионов фунтов.
Окончание следует
Алистер Маклин, английский писатель Перевели с английского И.Алчеев и Н.Непомнящий Рис. Ю.Николаева