Журнал «Вокруг Света» №11 за 1972 год
Шрифт:
В самом этом сообщении не было бы ничего особенного, если бы не один факт: инки, особенно в ранний период, никогда не изображали ни людей, ни животных. А как можно изобразить исторические сцены с помощью геометрических фигур? Только в одном случае: если эти фигуры — знаки письменности.
Размышляя над этими фактами, Виктория пришла к выводу, что надписи инков могли быть буквально перед глазами конкистадоров, но те и не подумали, что видят письменность
И, в упор не видя чуждой им письменности, конкистадоры отметили в хрониках, что «у индейцев Перу нет никакого алфавита...». Мы же, приняв это утверждение на веру, точно так же не видим того, что и
Известно, что, когда испанцы вторглись в Куско, они нашли в столице инков храмы, полные золота. Стены храмов увешаны были пестрыми, разрисованными тканями. Охваченные алчностью, завоеватели грабили, а зачастую и уничтожали все, что им попадало в руки. Жертвой их стали и разрисованные ткани. А не на них ли была записана история Пачакутека?
И Виктория взялась за изучение уцелевших тканей.
Зерна фасоли
Прежде всего Виктория занялась тканями, известными в науке под названием «тканей паракас». Эти ткани найдены были на полуострове Паракас, где лет за триста до нашей эры родилась одна из интереснейших культур древнего Перу. Внимание Виктории эти ткани привлекли прежде всего тем, что среди их узоров четко различались изображения обычных зерен фасоли. Точно такие же зерна фасоли обнаружил на разрисованных сосудах индейской культуры мочика крупнейший знаток древнегеруанской керамики Рафаэль Ойле.
Рафаэль Ларко Ойле обладал великолепной интуицией, но — увы! — слишком скудным материалом для доказательств. И языковедческие авторитеты солидно отвергли его предположения о том, что эти фасолины могут быть знаками письменности. Отнюдь, объявили авторитеты, фасолины не что иное, как фишки для какой-то игры. В конце концов, мексиканский хронист Диего Дуран даже описал правила народной забавы.
Виктория хорошо знала все «против», но они не казались ей убедительными.
Две тысячи тканей паракас хранились в запасниках Национального археологического музея, в громадных сундуках, которые вряд ли кто открывал с того времени, как их туда положили. Ткани нашли в руинах странного здания. Здание полно было мумий. То были тела старых мужчин — скорченные, с опущенной головой и поднятыми к подбородку коленями. Очевидно, мумии в спешке перенесли откуда-то из другого места, ибо навалены они были в беспорядке.
И каждая завернута была в несколько слоев ткани: белой и разрисованной.
Тщательное изучение тканей заняло двадцать один месяц. На некоторых из них Виктория нашла изображения фасолин. Кроме того, фасолины нарисованы были на лбу глиняных фигурок фелино — бога-кошки, которого почитали во всей Южной Америке. Это окончательно убедило Викторию: фасолины не могли быть фишками для игры. Ибо поместить фишки для игры на лбу самого почитаемого божества — святотатство не меньшее, чем для католика принести мадонне колоду засаленных карт. И фасолины на каждом фелино были расположены по-своему; так отличаются друг от друга разные надписи.
Теперь Виктория была совершенно уверена: фасолины — это знаки письменности.
Но почему именно фасолины?
Для древних перуанцев фасоль имела огромное значение. На сухих, пустынных землях она давала два урожая в год. Ее и почитали как доброго духа. В захоронениях на полуострове
Паракас среди мумий лежал завернутый, как и они, в ценные ткани мешочек с фасолью. Кроме того, форма пестрого фасолевого зерна была очень удобна: цвет определяет значение знака, а положение выпуклой его стороны показывает направление чтения фразы. Прежде чем прочесть надпись, надо разыскать ее начало, а оно могло
Виктории удалось выделить триста двадцать пять фасолевых знаков. Это было весьма существенное открытие. Наука о письменности утверждает: если в письменности насчитывается тридцать знаков — это алфавит; если сто — это слоговое письмо; от трехсот и выше — это иероглифическая письменность. К примеру, в хорошо известной американистам письменности майя насчитывается примерно четыреста знаков. Следовательно, древнеперуанская письменность была близка к иероглифической.
Говорящие квадраты инков
Итак, задолго до нашей эры у народов Америки была письменность. К такому выводу пришла Виктория дела Хара. Следы письменности прослеживались почти вплоть до образования империи инков.
После этого она исчезла, и ничего похожего на фасолевую письменность более не встречалось. Однако, рассуждала Виктория, народ, знакомый с принципами письма, не может, от него отказаться. Особенно народ, создавший империю, подобную империи инков.
Долгие годы ушли на изучение старинных рукописей. И вот в хронике Мартина де Моруа Виктория прочитала, что Атауальпа, заточенный испанцами император инков, никогда не расставался со странным предметом: золотым косым крестом, вписанным в квадрат. Предмет этот назывался «аспа». И точно так же называется узор, которым расшиты были одежды великих инков. Сочетание узоров называлось «токапу», их было известно великое множество.
И такие же знаки изображены на «керос» — индейских деревянных кубках, кодорые заменили собой золотые сосуды инков.
Виктория изучила одежды инков, хранящиеся в музее, и тысячи деревянных кубков. Дело было трудным: на кубках, которыми пользовались (и пользуются до нашего времени) многие поколения индейцев, мало что можно разобрать.
Составив и систематизировав каталог токапу, Виктория выделила шестнадцать знаков, которые встречались чаще других.
Шестнадцать...
Но ведь у инков число шестнадцать было священным. И стены города Куско венчали шестнадцать башен — по четыре на каждой, и изображены на них яркими, нетускнеющими красками были некие знаки — для каждой башни свой. А не могли они быть надписями: именами богов или титулами великих инков?
И снова зарывается Виктория в старинные рукописи: нет ли там толкования хоть одного из этих знаков?
...Первыми токапу, которые удалось прочесть, были слова «Куско» и «инка». Именно эти токапу встречались чаще всего на одеждах инков и на кубках.
С неимоверным усилием удалось разобрать запись на одной из туник Великого Инки. Это был отрывок из хроники. На остальных туниках тоже были записаны исторические события. Теперь можно было с уверенностью сказать: гардероб каждого Великого Инки и был сводом законов империи, ее исторической памятью...
Тут хотелось бы написать, что «дальше все пошло легче». Увы, это было бы неправдой, ибо каждый следующий шаг был не легче предыдущего; трудно ведь предугадать, какие новые неожиданности уготовит исследователю ни на что не похожая грамота инков.
Судите сами, в какой еще письменности время глагола обозначается... цветом знака? То есть, если какой-то знак обозначает, скажем, глагол «идти», то, начертанный зеленой краской, он значит «шел», красной — «иду», а синей — «пойду».
Инки вовсе не молчали — доказала Виктория дела Хара. На многие доселе непонятные нам стороны жизни и гибели государства Тиуатинсуйю может пролить свет разрешенная загадка древнеперуанской письменности.