Журнал «Вокруг Света» №11 за 1990 год

Вокруг Света

Весь понедельник из Сан-Патрико регулярно прибывали посыльные, и, судя по их донесениям, Волверстон четко выполнял полученные им указания.

Но на следующий день произошли события — однако совсем не те, что ожидались капитаном Бладом.

Воплощенный дьявол, прикрыв ладонью глаза от утреннего солнца, с удивлением рассматривал красный корабль, обстреливавший форт Сан-Хуан. Как будто бы и «Арабелла», но все же и не «Арабелла». Он не мог определить, в чем заключается отличие, хотя и улавливал его.

Громадный корабль, разворачиваясь, обратился к нему бортом. И тут капитан Блад понял, в чем

дело. У этого корабля было на четыре орудия меньше, чем на его флагмане.

— Это не капитан Блад,— объявил он дону Себастьяну.

— Не Блад? Скажите еще, что я не Себастьян Мендес. Разве корабль не называется «Арабелла»? — дон Себастьян протянул ему подзорную трубу: — Прочтите название на корме.

Корабль разворачивался, чтобы дать залп правым бортом, и на его корме Блад с удивлением прочел написанное золотыми буквами название «Арабелла».

— Ничего не понимаю,— прошептал он.

Пять минут спустя, когда он вдевал ногу в стремя, подле него бушевал генерал-губернатор.

— Ответственность за все это лежит на вас! — кричал он.— На вас и на вашем драгоценном адмирале. Ваши нелепые меры оставили нас беззащитными. Вы ответите за это!

У капитана Блада было ощущение, что он попался в собственную ловушку. Тщательно составленный им такой хитроумный замысел обезоружить Сан-Хуан, может лопнуть лишь потому, что явился какой-то мерзавец, чтобы выхватить добычу из-под самого носа. Блад не знал, с кем он будет иметь дело, но был почти уверен, что корабль не случайно назван «Арабеллой», и не сомневался, что именно владелец этого корабля учинил в Картахене зверства, приписанные капитану Бладу.

Но как бы там ни было, сейчас требовалось разгромить этого так некстати появившегося мерзавца. И, по странной иронии судьбы, капитан Блад, ставший жертвой собственной хитрости, призван был организовать оборону испанского города от нападения пиратов.

Крепость он нашел в бедственном положении. Половину орудий завалило обломками разрушенных стен, из ста оставшихся там людей десять были убиты, а тридцать ранены. Однако шестьдесят уцелевших были решительны и спокойны: на свете не существовало войск лучше испанской пехоты. Правда, из-за ошеломляющей бестолковости командовавшего ими молодого офицера они не знали, что делать.

Блад появился среди них как раз в то время, когда очередной бортовой залп снес двадцать ярдов крепостного вала. В похожем на колодец дворе, задыхаясь от пыли и едкого порохового дыма, он напустился на офицера, выбежавшего ему навстречу.

— Вы собираетесь держать здесь свой отряд, пока люди и пушки не будут погребены под развалинами?

Капитан Аранья возмущенно выпятил грудь.

— Мы готовы погибнуть на своих местах, сеньор, расплачиваясь за ваши ошибки.

— Умереть сумеет любой дурак. Но будь у вас столько же ума, сколько дерзости, вы бы извлекли несколько пушек. Они вскоре понадобятся. Вытащите десяток орудий из завалов и укройте их там.— Он указал на рощу перечных деревьев, растущих менее чем в полумиле от форта, ближе к городу.— Оставьте мне дюжину солдат, а всех остальных возьмите с собой. И унесите раненых из этого опасного места. Когда доберетесь до рощи, пошлите за упряжками мулов, лошадей, волов на тот случай, если орудия придется снова транспортировать. И зарядите их картечью.

А теперь — поторапливайтесь.

Если у капитана Араньи не хватало воображения, чтобы составить собственный план, то по крайней мере он обладал нужной энергией, чтобы выполнить чужой. Восхищенный мерами коменданта, простота и надежность которых стала ясна ему сразу, он усердно принялся за дело. Блад тем временем принял командование над батареей из десяти орудий на южном бастионе, откуда лучше всего простреливалась бухта. Дюжина солдат, выведенных из бездействия его энергией и вдохновленных его пренебрежением к опасности, выполняла приказы быстро и точно.

Пиратский корабль, дав залп правым бортом, разворачивался, чтобы стрелять левым. Воспользовавшись этим маневром и определив с возможной точностью местоположение, с которого будет произведен следующий залп, Блад перебегал от орудия к орудию, тщательно наводя их собственными руками. Едва он навел последнее, как красный корабль, положив руль против ветра, подставил левый борт. Блад выхватил у солдата запальный фитиль и выстрелил по этой широкой цели. И если выстрел оказался не столь удачным, как он рассчитывал, то и не пропал зря. Ядром снесло бушприт. Корабль отклонился от курса, чуть накренился, и как раз в этот миг был произведен очередной бортовой залп. В результате этого случайного крена ядра корабля безвредно пролетели над фортом. Корабль тут же развернулся по ветру, чтобы уйти за пределы досягаемости ядер.

— Огонь! — загремел Блад, и остальные девять орудий выстрелили одновременно.

Узкая корма представляла собой трудно уязвимую цель, и Блад рассчитывал главным образом на моральный эффект. Но удача снова улыбнулась ему, и если восемь двадцатичетырехфунтовых ядер лишь взметнули брызги возле корабля, то девятое врезалось в корму, ускорив его ход.

Испанцы одобрительно закричали: «Вива дон Педро!» Со смехом они стали перезаряжать орудия, их мужество окрепло после первого, пусть и небольшого, успеха.

Но теперь уже спешить было не нужно. Пиратам требовалось время, чтобы убрать обломки бушприта, и прошел целый час, пока корабль, идя в крутой бейдевинд, не направился обратно для свершения мести.

Во время этой драгоценной передышки Аранья оттащил пушки под прикрытие рощи. Блад мог присоединиться к нему, но он остался на месте, однако на сей раз его ядра пролетели мимо цели, а вся мощь залпа с пиратского корабля обрушилась на форт.

Блад у показалось, что чьи-то громадные руки схватили его, приподняли, а потом с силой швырнули на землю. Затем случайное ядро угодило в пороховой погреб, и форту пришел конец.

С моря, словно эхо взрыва, донеслись радостные возгласы пиратов.

Блад приподнялся, стряхнул с себя глину и камни, которыми был полузасыпан, откашлялся, медленно встал на колени, а потом и на ноги. Он был весь измазан пылью и грязью, но по крайней мере все кости были целы. Однако из двенадцати солдат невредимыми оказались лишь пятеро; шестой стонал, лежа с перебитым бедром, седьмой сидел, потирая вывихнутое плечо. Остальные пятеро погибли и были погребены под руинами.

Блад решил, что нет смысла задерживаться на груде мусора, которая только что была фортом. Пятерым уцелевшим он приказал отнести двух пострадавших товарищей к пальмовой роще.