Журнал «Вокруг Света» №11 за 1990 год
Шрифт:
Пиратский капитан беспрепятственно взял город, сопротивление защитников которого было сломлено в самом начале. Завладев им, он отдал город своим людям на разграбление. Дозволил им повеселиться на свой жестокий манер, прежде чем перейти к главной цели налета и захватить галионы в гавани. Безжалостная команда, состоявшая из тюремных отбросов, разбилась на группы, рассеявшиеся по всему городу, и вожделенно предавалась насилию: рушила, жгла, грабила, убивала.
Для себя капитан избрал то, что сулило самую богатую добычу. С полудюжиной людей он ворвался
Захватив дона Себастьяна и его испуганную жену, капитан отдал дом на разграбление своим подручным. И пока четверо из них преспокойно расхищали добро испанца и жадно хлестали прекрасные вина, привезенные из Испании, он с двумя остальными занялся грабежом особого рода.
Высокий, загорелый вульгарный человек лет тридцати, называющий себя капитаном Бладом и щеголявший в черном с серебром камзоле, излюбленной, как известно, одежде капитана Блада, небрежно развалился в столовой. Он сидел во главе длинного стола из мореного дуба, перекинув ногу через подлокотник кресла, шляпа с плюмажем была сдвинута на один глаз, пухлые губы кривились в усмешке.
Напротив него, в конце стола, между двумя головорезами стоял дон Себастьян в рубашке и брюках, без парика, со связанными за спиной руками, лицо его посерело, однако в глазах сверкал вызов.
Между ними, но в отдалении от стола, на высоком стуле сидела спиной к открытому окну донья Леокадия, еле живая от страха.
Капитан, держа в руках бечевку, вязал на ней узел за узлом. И неторопливо, насмешливо, на ломаном, едва понятном испанском обращался к своей жертве.
— Значит, не желаете говорить? Хотите вынудить меня разобрать ваш проклятый дом по кирпичику, чтобы найти то, что мне нужно? Ошибаетесь, мой идальго. Вы не только заговорите, но даже и запоете. Музыку заменит вот эта штука.
Бросив бечевку с узлами на стол, капитан жестом приказал одному из своих людей пустить ее в ход. Бечевка тут же туго облегла голову генерал-губернатора. Потом ухмыляющийся скот, который завязывал ее своими грязными руками, взял из буфета серебряную ложку и продел между бечевкой и головой.
— Погоди,— остановил его капитан.— Итак, дон губернатор, вы знаете, что последует, если не развяжете свой упрямый язык и не скажете, где храните свои пиастры.— Он сделал паузу, глядя на испанца из-под опущенных век и кривя губы в презрительной усмешке.— Если угодно, можем сунуть вам зажженную спичку между пальцами или приложить к подошве раскаленное железо. Нам знакомы все способы чудесного исцеления немоты. Выбирайте, мой друг. Но молчанием вы ничего не добьетесь. Где дублоны? Где вы их прячете?
Но испанец, высоко подняв голову и плотно сжав губы, молча глядел на него с омерзением.
Пират улыбнулся еще шире, еще сильнее выражая презрение и угрозу. Потом вздохнул.
— Ну-ну! Я человек терпеливый. Даю вам минуту на размышление. Одну минуту.— Он поднял грязный указательный палец.— Пока я не выпью это.
Он налил себе из серебряного кувшина полный
— Вот так я сломаю тебе шею, испанская гнида, если будешь упрямиться. А ну говори: где дублоны? Или ты не слышал, что с капитаном Бладом шутить опасно? — Пират в гневе стукнул кулаком по столу.— Молчишь? Ну, хорошо же. Выжмите все, ребята, из его рогатой башки.
Один из пиратов взялся обеими руками за ложку, продетую под бечевку. И уже хотел повернуть, но капитан его остановил.
— Постой. Кажется, есть более надежный способ.— Он засмеялся, снял ногу с подлокотника и выпрямился в кресле.— Эти доны очень гордятся своими женщинами.
Он повернулся и поманил донью Леокадию.
— Aqui, mujer! aqui (Сюда, женщина! Сюда! (исп.).).
— Не слушай его, Леокадия! — вскричал муж.— Не двигайся с места!
— Он... он вполне может меня схватить,— ответила она, трогательно-практичная в своем неповиновении.
— Слышишь, болван? Жаль, что у тебя нет ее здравого смысла. Идите сюда, мадам.
Маленькая, хрупкая, мертвенно-бледная, дрожа от страха, она подошла к его креслу. Пират взглянул на нее с гнусной усмешкой, затем обхватил ее за талию и притянул к себе.
— Поближе, женщина! Какого черта!
Дон Себастьян, закрыв глаза, застонал от боли и ярости. С минуту он отчаянно вырывался из державших его сильных рук.
Капитан посадил маленькую, лишившуюся от ужаса воли даму на колено.
— Не слушай его ревнивых воплей, малышка. Он тебе ничего не сделает, слово капитана Блада.
Пират взял ее за подбородок, приподнял и улыбнулся, глядя в темные, расширенные от страха глаза. Этот жест и последовавший долгий поцелуй она перенесла словно мертвая.
— Я проделаю это еще раз, моя молодка, если твой неотесанный мужлан не поумнеет. Видите, дон губернатор, она у меня в руках, и, смею поклясться, ей понравится со мной. Но вы можете выкупить ее спрятанными дублонами. Теперь вы сочтете это щедростью с моей стороны. Потому что при желании я могу взять и то, и другое.
Ничто не могло доставить дону Себастьяну больших мучений.
— Пес! Если я соглашусь, где гарантия, что ты не обманешь?
— Слово капитана Блада.
Внезапно орудийный залп потряс дом. За первым последовал второй и третий.
— Что за черт...— начал было капитан, но тут же оборвал фразу.— Ерунда. Просто ребятки веселятся... Вот и все.
Но вряд ли бы он был так спокоен, если бы мог догадаться, что эти залпы скосили около полуста его ребяток, когда те высаживались к нему на подкрепление, или что испанские солдаты под водительством настоящего капитана Блада приближаются к городу, чтобы разделаться с пиратами.
Поэтому он продолжал наслаждаться своей победой над генерал-губернатором. В конце концов дух дона Себастьяна был сломлен, и он сказал, где хранятся королевские сокровища.