Журнал «Вокруг Света» №11 за 1993 год
Шрифт:
— Старший сержант Харрис,— представил гостя мистер Уайт.
Тот пожал всем руки, сел в придвинутое к огню кресло и стал весьма благосклонно взирать, как хозяин достает бутыль виски с тумблером, а хозяйка ставит на огонь чайник. После третьего стаканчика глаза у гостя разгорелись, и он, расправив широченные плечи, повел рассказ о диких нравах и мужественных поступках, о войнах и эпидемиях, о непостижимой жизни далекого, чужого народа. Семейный кружок внимал рассказчику с живейшим интересом.
— Двадцать
— Что ж, служба ему, похоже, не очень-то повредила, — вежливо заметила миссис Уайт.
— Вот бы и мне в Индию съездить,— мечтательно протянул старик.— Просто так — поглядеть хотя бы, как люди живут.
— Сиди уж лучше, где сидишь — покачал головой старший сержант и тихо вздохнул, поставив на стол опустевший стакан.
— Посмотреть бы на все эти древние храмы, на факиров с жонглерами... Кстати, что это ты начал рассказывать мне на днях, а, Моррис? Об обезьяньей лапке?
— Ничего,— поспешил ответить солдат,— ничего, во всяком случае, такого, что заслуживало бы внимания.
— Об обезьяньей лапке? — удивилась миссис Уайт.
— Да так, ерунда... То, что у нас называется колдовством,— бросил небрежно Моррис.
Все трое невольно подались вперед. Гость рассеянно поднес к губам пустой стакан и вновь поставил его на стол; хозяин мигом исправил оплошность, наполнив его.
— Посмотришь на нее — так, ничего особенного: самая обычная лапка, только мумифицированная.— Порывшись в карманах, сержант достал оттуда талисман и протянул на ладони. Женщина в испуге отпрянула, но сын взял лапку и с любопытством ее осмотрел.
— Ну и что же в ней примечательного? — поинтересовался мистер Уайт после того, как, отобрав лапку у Герберта, сам тщательно изучил ее и положил на стол.
— Она заколдована старым факиром,— ответил Моррис. — Очень, очень был святой человек. Он решил доказать всем, что нашей жизнью управляют законы судьбы и что каждый, кто попытается в них вмешаться, будет наказан. Согласно его заклинанию лапка должна трижды — трем разным людям — исполнить по три желания.
Заключительные слова прозвучали необычайно торжественно; смех хозяев, напротив, — дребезжаще-фальшиво.
— Ну и почему же, вы, сэр, до сих пор не использовали свои три попытки? — первым сообразил Герберт.
Сержант бросил на него такой взгляд, каким лишь умудренный опытом старец может взирать на юного выскочку.
— Я использовал их,— тихо сказал он, и пятнистое лицо его слегка побледнело.
— А кроме вас, кто-нибудь уже это сделал? — поинтересовалась пожилая леди.
— Да, был еще один человек,— вздохнул Моррис—Не знаю, какими были его первые два желания, но в третий раз он попросил о
Слова эти были произнесены столь серьезно, что в комнате наступило гробовое молчание.
— Ну, раз ты себе желания уже загадал, тебе она ни к чему,— наконец заговорил старик.— Для чего же ты ее у себя держишь, а?
— Просто так, наверное, смеха ради,— покачал головой сержант.— Была у меня мысль продать ее кому-нибудь, да что-то сейчас я засомневался. Слишком много успела она причинить зла. Да и потом, кто ее купит? Любой скажет: пусть она хоть одно желание мне исполнит, а уж деньги потом.
— А если бы тебе предложили загадать еще три желания, ты бы, наверное, не отказался? — старик внимательно взглянул старшему сержанту в глаза.
— Вот уж, право, не знаю,— ответил гость.— Нет, не знаю даже, что на это ответить.
Он взял лапку большим и указательным пальцами, поболтал ею немного в воздухе и вдруг швырнул ее в камин. Слабо вскрикнув, мистер Уайт упал на колени и выхватил талисман из огня.
— Брось ее, пусть сгорит,— произнес сурово солдат.
— Если она, Моррис, тебе не нужна, отдай ее мне.
— Нет,— ответил тот,— я уже бросил ее в огонь. Хочешь — забирай, но только пеняй потом на себя. А лучше послушай меня: брось ее туда, откуда достал.
Старик лишь угрюмо покачал головой и принялся разглядывать приобретение.
— А как это делается? — спросил он наконец.
— Поднимаешь ее вверх в правой руке и произносишь вслух свое желание. Но учти — я предупредил тебя о последствиях.
— У нас тут с вами прямо «Арабские ночи»,— заметила миссис Уайт и поднялась, чтобы накрыть на стол.— Попроси для начала у лапки, чтобы к моим двум рукам еще добавилась парочка.
Муж тут же полез за талисманом в карман, и Моррис перехватил его руку с таким испуганным выражением лица, что все трое невольно расхохотались.
— Если уж тебе необходимо придумать желание,— хрипло пробормотал он,— пусть это будет по крайней мере что-нибудь благоразумное.
Мистер Уайт положил талисман обратно в карман, расставил стулья и жестом пригласил друга к столу. За ужином все об обезьяньей лапке совершенно забыли, а после еды переключились на Морриса, приступившего ко второй части своих индийских воспоминаний.
— Если история об обезьяньей лапке столь же правдива, как и все остальное, что он тут нам рассказывал, вряд ли мы сумеем извлечь из нее много пользы,— заметил Герберт после того, как гость, закрыв за собой дверь, поспешил на последний поезд.
— Ты ему конечно, за нее еще и заплатил? — Миссис Уайт бросила на мужа испытующий взгляд.
— Так, самую малость,— признался тот и слегка покраснел.— Он-то денег брать не хотел — наоборот, все уговаривал меня избавиться от нее поскорее.