Журнал «Вокруг Света» №11 за 1994 год
Шрифт:
Вид с холма: родственники жениха — в руках каждого факел — несут выкуп за невесту.
Хорошей альтернативой лесозаготовкам мог бы стать туризм. Правда, у него есть свои — довольно крупные — недостатки. Многие папуасы видят во все увеличивающемся потоке туристов корень большинства бед племени. Туристы привозят с собой спиртное, а у бахинемо — как, впрочем, и у многих других народов, совершивших скачок из каменного века в постиндустриальное общество, — и без того достаточно проблем с алкоголем. Но, если в той же самой деревне Вагу перестанут продавать пиво в местном
Где же выход? Может быть, в портативных лесопилках? Защитники природы всех мастей — от «Гринписа» до Совета женщин Восточного Сепика — убеждены, что только с их помощью можно одновременно и спасти Гунштейн, и позволить туземцам заработать на продаже древесины. В самом деле, такие лесопилки не требуют прокладки специальных трасс к местам лесоповала, не нужна им и тяжелая техника — тягачи и все такое прочее, — безнадежно портящая и без того тонкий слой почвы. Рисуется совершенно идиллическая картина — счастливые папуасы радостно таскают лесопилки по заповедному лесу, выборочно срубая отдельные деревья и строго следя за сохранением природного баланса в целом. Вот только сами бахинемо не в восторге от этой идеи, как, например, все та же Мояли Ялфеи: «Получается, что наш лес продолжает гибнуть, — говорит она, — только мы с этого получаем меньше денег». Мудрая вдова совершенно права, крупная компания может заплатить клану гораздо больше — оптом за «однократную» вырубку.
Да и что значит — больше, меньше?.. В настоящее время за сваленное дерево средних размеров бахинемо получают около 40 долларов, а на международном рынке оно стоит 2750 долларов минимум. Вот, кстати, один из возможных путей выхода из тупиковой ситуации — принудить транснациональные компании платить папуасам за вырубку их леса по существующим международным тарифам. Экономические методы воздействия, как правило, гораздо эффективнее запретов. Хотя и этот путь какой-то... чересчур извилистый. За время, требующееся для принятия соответствующих решений, Гунштейн можно вырубить раз десять, если не больше.
Так что же, гибель леса неизбежна? Природоохранительные группы продолжают пока свою героическую борьбу за Гунштейн, но их усилия нередко пропадают впустую из-за культурного и языкового барьера между ними и папуасами. Вот характерный пример — уже после отъезда Эди Бэккер обратно в Штаты несколько «зеленых» наведались в Вагу с искренним желанием предупредить бахинемо о грозящих опасностях. Но общались они в основном с находившимся в деревне по долгу службы правительственным чиновником-папуасом — пришлым, с точки зрения здешних людей, — чем серьезно обидели старейшин племени. В результате работники лесничества вновь смогли убедить Мояли и других бахинемо разрешить лесоповал. В шахматах подобное положение называют патом...
Бахинемо принадлежит весь Гунштейн, но сами папуасы живут и охотятся в узкой полосе леса по подножию — средним склонам горы. С одной стороны малярийные болота, с другой — холодная вершина, ночью температура в горах падает до 12 — 13 градусов Цельсия. Может, для нас, жителей средней полосы, это не такой уж и мороз, но папуасы привыкли обходиться минимумом одежды и не желают отказываться от своих привычек. Узкая полоса — и во всех направлениях, вдоль горных отрогов и ручьев, ее пересекают тропы охотников и собирателей. Тропы эти зарастают в течение недели — и прорубаются вновь, на прежних местах. Знание лесных дорог передается из поколения в поколение. В последнее время к числу посвященных добавился еще один человек — Эди Бэккер, «сан лейким» племени. Пускай неясна дальнейшая судьба Гунштейна — хочется верить, что, пока существуют на этой планете люди, знающие и понимающие тропы бахинемо, люди, борющиеся за сохранение горного массива и размеренной жизни его обитателей, папуасы, как и их предки смогут все так же бродить под высоким пологом влажного тропического леса.
И последнее: с новогвинейскими папуасами все более-менее понятно. Но уверены ли мы, господа, что у нас — в тайге, например, — нет своих бахинемо? Миссионеров там точно после XIX века не было...
По материалам зарубежной печати подготовил Н.Бабенко
Фото из журнала «National geographic»
Последний приют короля Магнуса?
На Валааме, как и во всех местах с богатым, но забытым прошлым, обилием руин и молчаливо-таинственной природой, многое может поразить воображение: и подземные ходы — реальные и существующие только в легендах, — и до сих пор живущие предания о зарытых сокровищах, и, конечно, загадочные надгробия.
Самая известная из загадочных валаамских могил — надгробие шведского короля Магнуса, которое не только занимает воображение любознательных туристов, но и уже второй век заставляет ломать головы многих ученых.
Согласно легенде, воспроизведенной на могильной плите (это преданье содержится и практически во всех изданиях Валаамского монастыря), Магнус шел в 1371 году с походом на Валаам, попал на Ладоге в бурю, весь его флот погиб, а он один спасся и был выброшен на берег острова. Его подобрали монахи, а он в благодарность за избавление перешел в православную веру, взяв имя Григорий, и принял схиму. На Валааме он и умер, где и был погребен.
Собственно говоря, самой плиты на кладбище сегодня не осталось — за пятьдесят лет с 1940-го, когда монахи с бывшего тогда финским острова ушли в глубь Финляндии, где основали новую обитель, до 1989-го, когда на Валааме был возрожден монастырь, — остров подвергся разрушениям, которые не обошли стороной и старое кладбище. Многие плиты были разбиты, сдвинуты с мест, надгробия и кресты порушены. К лету 1970 года от надгробия Магнуса оставался лишь осколок с обрывками надписи. Но полный текст зафиксирован в целом ряде книг:
«На сем месте тело погребено,
В 1371 году земле оно предало,
Магнуса, шведского короля,
Который, святое крещение восприя,
При крещении Григорием наречен,
В Швеции он в 1336 году рожден,
1360 году на престол был возведен,
Великую силу имел и оною ополчен,
Двоекратно на Россию воевал,
И о прекращении войны клятву давал,
Но, преступив клятву,
паки вооружился,
Тогда в свирепых волнах погрузился
В Ладожском озере войско его осталось,
И вооруженного флота знаков
не оказалось.
Сам он на корабелъной доске