Журнал «Вокруг Света» №12 за 1992 год
Шрифт:
Красный, вместительный, похожий на джип автомобиль Джозефа появился в назначенный час на причале, и мы двинулись к мосту Золотые Ворота, чтобы отправиться в глубь Калифорнийской долины в неведомую мне Калистогу. По дороге Джозеф поведал кое-что о себе.
Джозеф родился в Бессарабии. В 1956 году вместе с родителями переехал в Румынию, где жили все близкие. Там окончил школу, политехнический институт и инженером-компьютерщиком, опять же всей семьей, после многолетних попыток уехал из страны «великого Чаушеску». Два года посещал Сорбонну в ожидании визы в США, работал в Швейцарии. Женился в США на девушке из Голландии.
— Моя Марианна с нашими близнецами Дэном и Эриком сейчас гостит у своей матери в Голландии. Так вот и прожил жизнь почти в десятке стран... Теперь, кроме русского, румынского, французского и английского, могу объясняться еще на трех-четырех языках. Последние семнадцать лет — здесь, в Стэнфорде, тут и начинал работать в одной из компьютерных лабораторий университета...
Не без приключения — долго плутали, отыскивая злополучный поворот К, — добрались мы на ранчо Эрла Соландера. В заповедном калифорнийском парке, недалеко от музея Джека Лондона, на буйно поросшем холме стоял скромный по здешним меркам дом. Но весьма, как оказалось, вместительный — со студией, бассейном, открытой верандой с плетеными креслами и мебелью чеховских времен...
— Я включу диктофон? — спросил я у Эрла после нового знакомства и беглого осмотра имения.
— Конечно, пожалуйста.
Статный, поджарый потомок шведов в четвертом, кажется, колене, Эрл выглядел моложе своих 70 лет. Жанетт — его супруга — милая, вся светящаяся радостью женщина, потчевала нас ленчем. Красное вино собственного изготовления — Джозеф переводит мне быструю речь хозяина — вот там, неподалеку, небольшой виноградник... Потом, когда наступает мой черед рассказывать и о встрече в Санкт-Петербурге, и о судьбе церкви, и о своей, как выяснилось, не столь легкой жизни, я справляюсь без Джозефа...
На прощанье Эрл дарит нам свои работы и обещает прислать копию рисунка той самой Единоверческой церкви, у которой началась и так необычно завершилась встреча с моим «первым американцем». Мы спускаемся с холма с выключенным мотором, и две серны, выбежавшие на дорогу; недоуменно смотрят на нас, встряхивая короткими хвостиками...
Здесь, в Сан-Франциско, я чувствовал в себе какую-то легкость, много ходил по крутым улицам в районе Китай-города и Русского холма. Любуясь местным трамваем на тросовой тяге, спрятанной под настил мостовой, вспоминал рассказы Владимира Билль-Белоцерковского. Где-то здесь, на крутых спусках, у одного из его героев — шофера такси отказали тормоза... Русская старина из рассказов перекликалась вообще с русскостью этого города, близостью форта Росс — памятника эпохи Русской Америки. Но была в этом городе и другая Русская Америка, состоящая из множества русских, живущих здесь с дореволюционных времен.
С помощью Джозефа я добрался до залива Бодега, отказавшись от групповой поездки в форт Росс. Сделал это из чувства противоречия. «Вот заладили с этим фортом Росс и больше ничего не замечают» — так примерно думал я, когда дорога привела нас к Тихому океану и, проголодавшиеся, мы прежде всего нашли подходящую харчевню. Пока хозяин готовил гигантские гамбургеры, мы присели за мраморные столики. Берег от ухоженной стоянки плавно уходил вниз, к заиленному, мелководному заливу, обрамленному невысоким полуостровом. Это и был легендарный для нас залив Румянцева, или Бодега, как значится на здешних картах этот непригодный для стоянки судов, мелководный и открытый океанской зыби залив. Расположенный в 18 милях южнее форта Росс, залив Румянцева был единственной российской гаванью на калифорнийском побережье. Легкий туман клубился над излучиной бухты, и по окаймляющей ее дороге бежали машины. Множество кафе, ресторанчиков и экспресс-харчевен занимали всю прибрежную полосу. Заведения пустовали, и я даже не представляю, когда в этом унылом месте наступает сезон благополучия.
Попетляв среди желтых выжженных холмов, мы выкатили на прибрежную дорогу. Я бросил короткий взгляд на самую южную бывшую российскую вотчину, потом на океан, в ту сторону, где очень далеко находилась Россия...
Ситка — Кордова — Сьюард — Сиэтл — Сан-Франциско Василий Галенко, наш спец.корр.
Армия выходит на свет
О ткрытие, которое всколыхнуло всю страну и быстро стало известно во всем мире, произошло в 1990 году. Шла будничная работа, прокладывали шоссе от Сианя, крупного промышленного центра в китайской провинции Шэнси, до нового аэропорта на север от города. Дорожники заметили какие-то отклонения в структуре почвы и пригласили для осмотра археологов. В первых же раскопах взору археологов открылось поразительное зрелище: глиняные статуи воинов. Руки статуй были сделаны из дерева, фигуры одеты в шелка. Но 2100 лет превратили дерево и шелк в прах, однако его можно было исследовать. А кое-что удалось восстановить по оставшимся кусочкам. Но сами статуи... Туловища с головами да две ноги — вот все, что осталось от воинов, которые призваны были защищать императора в его вечной загробной жизни. Императора Цзин-ди из династии Хань.
Пока из земли извлечено около 700 солдат. И ни один не похож на другого, с выражениями лиц от задумчивых до строгих и суровых. Но больше было спокойных. И это говорило об относительном спокойствии и процветании Поднебесной империи в правление Цзин-ди — со 157 по 141 год до н.э. Предназначенные для подземных сражений, воины были снабжены всем необходимым. Бронзовые монеты, мерные чашки для зерна, трехгранные наконечники для стрел. Позеленевшая бронза хорошо сохранилась. Начались планомерные археологические раскопки близ древней столицы Ханьской империи — города Чанъань. Идут они медленно: рабочие заняты на своих полях. Тем не менее раскопки этого захоронения ханьских императоров — наверное, одна из самых значительных археологических работ в Китае.
Китайцы называют всю эту местность «Спящим городом императоров, их жен и наложниц». Ведь на равнине близ Сианя находится более восьмисот могил. Некоторые из них, как, например, захоронение Цзин-ди («ди» означает «император»), похожи на небольшие горы.
Воины Цзин-ди — это уже вторая подземная армия, обнаруженная в Китае. Первой была почетная стража в захоронении Цинь Шихуан-ди, строителя Великой Китайской стены: десять тысяч солдат — все в полный человеческий рост. Это захоронение открыли в 1974 году.
Цинь Шихуан был первым императором Циньской династии. Он объединил несколько царств и создал обширную империю. Произошло это в 221 году до нашей эры, и тогда же он принял свой титул «первого императора». Цинь Шихуан прославился жестокостью. Империя Цинь, просуществовав лишь 15 лет, пала после смерти своего основателя. Но свое грандиозное захоронение он успел построить у подножия горы Лишань, в 50 километрах к востоку от Сеньяна и в 30 километрах от современного Сианя — большие холмы с пологими склонами. Один из них и есть курган Цинь Шихуана. Окружавший его в древности парк теперь не сохранился. Раскопки еще предстоят, но, по свидетельствам историков, можно сделать предположение, что курган полый, а внутри его — громадный подземный дворец со сказочными богатствами. Для охраны императора и его богатств и были захоронены воины. Кстати, нам известно, что рабов-строителей просто перебили, умертвили наложниц и даже кое-кого из министров. Но, очевидно, перебить десять тысяч воинов не смог бы даже грозный Цинь Шихуан: такая попытка могла стоить жизни и ему самому, и его империи. С воинов «сняли копии». То, что это «копии»-портреты подтверждают не только выражения лиц, но — и это важно —даже антропологические особенности. Большинство имеет сходство с типом лица жителей центральной части провинции Шэньси. Он не изменился за два тысячелетия: широкий лоб, большой рот с толстыми губами, короткие усы. Мастера Цинь Шихуана были более предусмотрительны, чем у Цзин-ди. Они не стали облачать воинов в шелковые одежды, они раскрасили их в соответствии с табелью о рангах. Солдат одет в короткий халат и нагрудный панцирь без украшений; его волосы стянуты узлом, на ногах — обмотки и обувь с прямоугольным носком. Офицер — нагрудные латы с украшениями, высокая шапка, на ногах — сапоги. Генерал — чешуйчатые латы с украшениями и шапка в виде двух птиц. Стрелки — с луками и самострелами, в нагрудниках и коротких халатах.