Журнал «Вокруг Света» №12 за 2006 год
Шрифт:
Пока мужчины трудятся в карьерах, женщины и дети промывают добытый гравий на реке
«У меня здесь работники двух типов. Во-первых, поденщики (им я плачу 3 000 ариари в день — около 1,5 доллара). Эти лопатами расширяют террасы карьера. Работают, по сути дела, только с песком, не с камнями. И — 10 «партнеров». Так я зову тех, кто хорошо проявил себя ранее, заслужил доверие. Их — допускаю к жиле. Они получают треть прибыли (еще треть — мне, я же всем рискую, и треть — на производственные расходы). Что нужно для того, чтобы стать моим партнером? Достаточно быть хорошим человеком! Ну и, конечно, везучим. Хотя эти качества взаимосвязаны: честный скорее найдет сапфир, чем тот, кто заведомо хочет его прикарманить»…
Беседуя таким образом, мы добираемся до реки, где промывают извлеченный гравий. Вот где настоящая лихорадка — здесь выясняется, были тяготы дня сего напрасны или нет. Отсюда к центральной улице тянутся прилавки мелких скупщиков. Торопливо разжимаются кулаки, на прилавки летят разноцветные, похожие на монпансье, камешки. Они дешевы (пакетик — около 10 долларов), однако старателям эти мелкие находки помогают заработать на пропитание в ожидании удачи. Фотографироваться люди здесь наотрез отказываются — среди них много нелегальных иммигрантов из Африки.
«А где же можно снять настоящие, большие, красивые сапфиры?» — интересуется Лев Ильич. «Да нигде», — объясняет Эри. Никто не станет рисковать просто так, открывая журналистам сейф. Да и вообще к скупщикам лучше не соваться: за приезжими обычно следят, а визит в лавку дает повод думать, что вы при деньгах и вас стоит грабить. «Вы лучше вывески фотографируйте!»
На острове существует 7 видов баобабов. Нектаром их цветов охотно лакомятся карликовые лемуры
Пока они спорят, заглядываю внутрь помещения под названием «Сапфиры и К°». Прохладная конторка, с покрытым линолеумом полом и кожаными креслами — находясь здесь, не подумаешь, что на улице страшное пекло. Владельцы — два спокойных, дружелюбных брата — тоже разительно отличаются от старателей. Любезно предлагают напитки, наперебой рассказывают, что их сестра когда-то училась в России... В общем, когда подоспел Лев Ильич, а за ним, нехотя, Эри, на столе уже высилась горка крупных камней. «Мы здесь уже шесть лет. Бизнес хороший. Правда, год назад добыча резко сократилась. Как будет дальше — неизвестно». В Илакаке сотни тысяч жителей, из них почти никто не думает здесь задержаться надолго. Поскорее бы сколотить состояньице — и домой. Но есть и те, кому возвращаться некуда: пятьдесят старожилов с «досапфировых» времен. Аборигенам ничего не остается, как только тосковать о временах, когда река еще была чистой (теперь воду приходится брать из колодцев), продукты — дешевыми, а детей с легким сердцем отпускали на улицу без присмотра.
На выезде нас провожает последний символ этого «дикого запада» — огромный белый амбар казино, на входе в который по вечерам загораются елочные гирлянды. Дальше — другие деревни, которые хочется проехать без остановки. И даже когда заканчиваются прииски, еще попадаются магазинчики скупщиков. Отсюда ближе до аэропорта Тулиары: кому повезло — прямая дорога в тамошний аэропорт — и скорее в Антананариву.
…Среди саванны вырастают баобабы, затем прямо на шоссе появляются громадные повозки рикш: мы приближаемся к Тулиаре. Пыльный «райцентр», к северу и югу от которого — рыбацкие деревни Ифати и белые песчаные пляжи Анакау, лазурные берега, коралловые рифы, острова с пиратскими могилами и проплывающими мимо китами. Здесь или на одном из прилегающих островов оседают проехавшие полностью шоссе RN 7 туристы. Мы же, как какие-нибудь похитители сапфиров, вынуждены спешить в столицу.
Словарь
Зебу — длиннорогая горбатая корова, один из символов острова. Встречаются повсеместно: пасущимися на лугах, за работой в рисовом поле, запряженными в повозки на шоссе, а также в качестве основного пункта ресторанных меню. Родственники индийской коровы сперва были завезены в Африку и уже оттуда — на Мадагаскар. Жировой горб и обвислые складки у шеи (увеличивающие поверхность кожи и позволяющие тем самым лучше регулировать температуру тела в жару) делают малагасийский рогатый скот чрезвычайно выносливым. Однако на острове его ценят не за это: зебу — не только главный участник жертвенных церемоний, но и традиционное мерило благосостояния. Фади — слово индонезийского происхождения, означающее «запрет» (табу). О том, какую роль они играют в жизни малагасийцев, свидетельствует пословица: «Я скорее умру, чем съем нечто запретное». В сущности, в каждой местности, деревне, и даже в каждой семье, действуют свои законы: воздерживаться от определенной пищи, купания в отдельных водоемах, рубки священного дерева «икс» и пр. Еще в разных регионах бытуют похожие истории о животном, чудесным образом спасшем жизнь человеку (после чего его запрещается убивать), или о страннике, отомстившем за негостеприимство (после чего запрещается плохо обращаться с приезжими). Нарушение табу влечет за собой несчастье. Фамадихана дословно переводится как «переворачивание» (предков). На самом деле предков не столько переворачивают, сколько «перезаворачивают» в новый саван или перезахоранивают в другом месте. Эта традиция, распространенная в центральной части острова, восходит к древнему обычаю «вторичного захоронения», основанному на убеждении, что души усопших воссоединяются с душами предков не сразу, а лишь после полного разложения тела и посредством специальных обрядов (ср. обряд «перемывания костей» у славян). Ламба — традиционный костюм малагасийцев, представляет собой большой кусок ткани, который накидывается на плечи или оборачивается вокруг тела. Раньше производился из самых разных материалов, от шелка местного производства до пальмовых волокон. Сегодня это чаще всего фабричная хлопчатобумажная ткань с пестрым рисунком. Не путать с «ламба мена» — саваном, в который заворачивают и перезаворачивают предков (см. Фамадихана). Пус-пус — от франц. «толкай!» — местный вариант повозок рикш. Есть версия, что эта традиция была завезена сюда китайцами, прибывшими на остров в начале ХХ века для строительства железной дороги. Тави — подсечно-огневое земледелие, которое свело на нет почти все леса на острове. Сейчас их осталось около 10%, из которых лишь 3% охраняются, да и то не всегда успешно.
Эпилог
По размерам аэропорт в Тулиаре не тянет даже на железнодорожную станцию. Из обычного для такого рода учреждений оснащения там есть лишь регистрационный стол. Сразу за ним — выход на летное поле.
Час полета — и мы в исходной точке. На вылете в Париж всех пассажиров заставляют раза три продемонстрировать ручную кладь: причем на выходе и затем еще раз уже у самого трапа, как будто за десять метров, проделанных пешком по голому асфальту, в сумку мог заскочить лемур. Все богатства острова — строго для местного пользования. Хотите полюбоваться — приезжайте еще.
И, наконец, уже в самолете, открыв антананаривскую газету, читаю в ней про всплеск лемуроедства на восточном и южном побережье: в стране галопирующая инфляция, жизнь сильно дорожает и многим просто нечего есть. С другой стороны, владельцы ресторанов, включая национальный символ в свои меню, рассчитывают привлечь «деликатесом» туристов… Поневоле подумаешь: может, не стоит так тщательно проверять отъезжающих на наличие лемуров? Может, лучше они к нам? Мы их тут есть не станем, честное слово!
Редакция выражает благодарность французской национальной авиакомпании AIR FRANCE за оказанную помощь при подготовке материала. Анастасия Миронова / Фото Льва Вейсмана
Гексагональная тирания
Из 14 известных на сегодняшний день форм твердой воды в природе мы встречаем только одну — лед. Остальные образуются в экстремальных условиях и для наблюдений вне специальных лабораторий недоступны. Самое интригующее свойство льда — это удивительное многообразие внешних проявлений. При одной и той же кристаллической структуре он может выглядеть совершенно по-разному, принимая форму прозрачных градин и сосулек, хлопьев пушистого снега, плотной блестящей корки фирна на снежном поле или же гигантских ледниковых масс.
В небольшом японском городе Кага, расположенном на западном берегу острова Хонсю, есть необычный музей. Снега и льда. Основал его Укихиро Накайя — первый человек, который научился выращивать в лаборатории искусственные снежинки, такие же красивые, как и те, что падают с неба. В этом музее посетителей со всех сторон окружают правильные шестиугольники, потому что именно такая — гексагональная — симметрия свойственна кристаллам обычного льда (кстати, греческое слово kristallos, собственно, и означает «лед»). Она определяет многие уникальные его свойства и заставляет снежинки, при всем бесконечном их разнообразии, расти в форме звездочек с шестью, реже — тремя или двенадцатью лучами, но никогда — с четырьмя или пятью.