Журнал "Вокруг Света" № 7 за 2006 год
Шрифт:
В противоположность другим кошкам гепард, даже будучи пойман взрослым, быстро приручался. Но вот размножаться в неволе он долгое время отказывался.
Борис Жуков / Фото Сергея Горшкова
Большое путешествие: Шагая по Тверской
ссылка на оригинальный текст статьи
Идешь по Тверской и ничего… не чувствуешь. Словно не было здесь ни гуляний, ни баррикад, ни многочасовых очередей, ни громового чтения стихов – всего того, чем запомнился столице двадцатый век.
Даже архитектуры особенно не видно – все внимание поглощено вывесками, витринами, людьми. Эта улица категорически «здесь и сейчас». И чтобы узнать ее поближе, нужно заходить во дворы, листать старые
Любой москвич подтвердит вам: главная улица города – Тверская. Однако мало кто сегодня скажет, что она у него любимая или что он ходит туда погулять. Парадная, холодная, чопорная, улица чиновников – на протяжении ХХ века она ассоциировалась с властью, а к ней в России всегда относились настороженно. Теперь это обычная магистраль большого города. Повсюду реклама, зеркальные витрины дорогих магазинов и кафе. Но это еще не вся Тверская. Здесь и там открываются великолепные виды, доживают свой век заброшенные дворы, на площадях стоят лучшие памятники Москвы…
По правой стороне она открывается чинными розоватыми громадами с триумфальными арками – первыми образцами переделки улицы, проводившейся под руководством товарища Мордвинова. «Мордвиновским» постройкам нельзя отказать в стильности; и все же в них присутствует сухость – плоть от плоти того времени, в которое они сооружались.
В те годы фасады приводились к единому высотному и стилевому знаменателю, но это лишь усилило своеобразие расположенных «позади» дворов. Так, арка дома № 6 ведет к подворью Саввино-Сторожевского монастыря, одного из самых почитаемых в дореволюционной России. В его здании, завершенном в 1907 году, «начиналась» студия Александра Ханжонкова, главный кинопроект дореволюционной Москвы. Здесь же Ханжонков построил первый московский кинопавильон – своего рода стеклянный «парник», снимать в котором можно было только в холодное время года. По воспоминаниям кинопромышленника, чтобы заручиться поддержкой архиерея и доказать невинность своих намерений, он пригласил его в кино на детский сеанс. Потрясенный старец воскликнул: «До чего Господь может умудрить человека!» – и дал согласие на строительство. Сейчас во двор заглядывают, скорее, меломаны: среди десятка фирм, нашедших здесь приют, – полуподвальная «Трансильвания» с залежами редчайшей музыки со всего мира.
Вернувшись на Тверскую и завернув за угол, на том же доме № 6 (со стороны Тверской площади) можно увидеть большую синюю вывеску в наивном стиле. На ней по-прежнему значится гордое имя «Арагви», хотя прославленный ресторан, считавшийся лучшим во всем Советском Союзе, давно закрыт. В последнее время его название чаще слышишь в разговорах московских историков: прошлым летом на бывшей кухне «Арагви», орудуя своим краеведческим топориком, Александр Можаев нашел палаты рубежа XVII-XVIII веков с остатками древних росписей!
А рядом удивительным образом сохранился еще один памятник той же эпохи: церковь Космы и Дамиана в Шубине, заложенная в XVII веке, – на сегодня самая древняя церковь на Тверской, один из любимых храмов московской интеллигенции. В 1950-е годы церковное здание, чудом уцелевшее в самом сердце социалистической столицы, собирались снести. Спасли его тогдашние хозяева – Библиотека иностранной литературы с ее основателем и бессменным директором М.И. Рудомино, о чем напоминает нынешняя памятная надпись: «Книга спасла храм». Отсюда вниз неспешно спускается Столешников переулок, в застойные годы служивший своеобразным торговым аппендиксом к улице Горького. Тогда это был, пожалуй, самый известный переулок города: здесь царило оживление, в воздухе стоял запах ванилина, исходившего из знаменитой «Кондитерской». Еще он славился мехами, сувенирами и винами. Сейчас Столешников полностью перестроен, сюда заселились престижные бутики (цены на коммерческую недвижимость здесь самые высокие в городе), а хозяйки с авоськами исчезли – зато весенними вечерами можно услышать, как поют соловьи.
Из всех знаменитых магазинов бывшей улицы Горького свою значимость сохранил лишь книжный «Москва» (сразу за Тверской площадью с памятником Долгорукому): сюда по-прежнему ездят со всего города за редким изданием. К тому же это единственный из столичных книжных, открытый до часа ночи. (А завернув за угол, полистать свои приобретения можно в «Кафе Маки»-самом стильном из местных заведений, или в одном из «Кофе-хаузов», которых в последнее время на Тверской развелось очень много.) Как и все сталинские постройки на Тверской, дом с книжным (№ 8) пестрит мемориальными табличками с именами бывших жильцов. Это, например, Илья Эренбург, автор повести, именем которой названа едва ли не самая счастливая эпоха в советской истории – «оттепель». Здесь же проживали первая женщина-космонавт Валентина Терешкова, известный журналист Михаил Кольцов, дипломат Иван Майский, писатель Сергей Михалков – а кроме того, масса чиновников, «любимцев власти». И здесь же, в квартире 106, у переводчицы Юлии Добровольской по-домашнему собиралась одна из самых ярких компаний 70-х – ученые«нобелевцы» Лев Ландау и Виталий Гинзбург, философ Мераб Мамардашвили, литературоведы Мариэтта и Александр Чудаковы –
Она почему-то оказалась открыта – и там, в тесной комнате, он увидел настоящий центр по прослушке...» – рассказывала мне Добровольская. Кружок распался сам собой: Мамардашвили выслали в Тбилиси, а Добровольская получила итальянскую премию за вклад в культуру и через несколько лет ожидания визы сумела выехать в Милан, где и живет по сей день.
Зато в следующем «именном» доме былая роскошь сохранилась в полном объеме. Когда-то в № 14 по Тверской, более известном как «Елисеевский», располагался салон княгини Зинаиды Волконской, знаменитой московской «царицы муз», в гостях у которой часто бывали Вяземский, Жуковский, Чаадаев и сам Пушкин. Помимо красоты и ума восхищались свободомыслием княгини, по свидетельству сотрудников охранки, «всегда готовой разрывать на части правительство». В 1829 году княгиня уехала в Рим, дом забросили, а 1 февраля 1901-го в полностью перестроенном здании открыли свой «Гастроном» братья Елисеевы. На протяжении ХХ века не только москвичи, но и гости столицы не упускали случая заглянуть сюда. Строки о «Елисеевском» можно найти у коммуниста Юлиуса Фучика и у идеалиста Вальтера Беньямина. В советское время шутили, что магазин этот – чуть ли не единственное ленинское место в столице, не отмеченное мемориальной доской. Сейчас в самый знаменитый гастроном страны из других районов за продуктами уже давно не ездят – ассортимент, в общем, везде одинаковый, а цены – по Елисеевской традиции – чуть выше. Окрестные старожилы ходят в заведения «на задворках» Тверской: такие, как подвальчик с гордой вывеской «Универсам» в длинном дворе между Козицким и Глинищевским переулками или безымянные палатки в Большом Гнездниковском, на другой стороне Тверской. Дальше до Пушкинской остается только галерея «Актер»: дорогой и странный шоппинг-центр, расположенный на месте ВТО (Всероссийского театрального общества).
Тверская – историческая
Тверская представляет собой участок древней дороги, связывавший Москву с Тверью, главной соперницей московских князей в борьбе за великокняжеский титул. Неудивительно, что она довольно рано стала парадной. В XVII веке, когда большинство московских улиц не мостили, Тверская уже была выложена белым камнем. Тогда же бояре начали строить на ней хоромы, причем делали это особым способом: по разысканиям историка Петра Сытина, каменные палаты, распахивающиеся в сады, ставили в глубине просторных дворов, и получалось, что «на улицу выходили заборы с воротами, деревянные конюшни, амбары, поварни и другие службы». Такая вот Рублевка четырехсотлетней давности.
На фоне этих заборов выделялись храмы. В XVII-XVIII веках на улице умещалось около десятка церквей и три монастыря: Моисеевский (на нынешней Манежной площади), Воскресенский (против Брюсова переулка) и Страстной (на нынешней Пушкинской). С появлением в XVIII веке Петербурга значение Тверской еще более возросло: улица превратилась в «коридор» триумфальных встреч прибывающих в Москву российских государей. И, как бы подстраиваясь под северную столицу, дома стали разворачиваться к улице фасадами, которые теперь возводили на европейский манер (один из первых таких дворцов принадлежал сибирскому воеводе князю Михаилу Голицыну; он занимал обширное владение между Камергерским переулком и Тверской площадью). Чуть позже здесь появились очаги просвещения. На месте нынешнего телеграфа в конце XVIII века стоял Благородный университетский пансион, в котором учились В.А. Жуковский, А.С. Грибоедов и М.Ю. Лермонтов. В том же доме разместились типография и лавка «Московских ведомостей», давшая название Газетному переулку.
Именно здесь, на Тверской, переименованной в 1932 году в улицу Горького, нашла свое наиболее точное, концентрированное архитектурное выражение сталинская империя. По Генеральному плану 1935 года улицу предполагалось расширить и благоустроить: гиперцентрализованное государство должно было получить новую столицу с четким, подчеркнутым центром, отмеченным высотными постройками, выполненными в едином стиле. В довоенные годы быстрый рост новых зданий осуществлялся за счет одновременной постройки нескольких однотипных домов (в дальнейшем этот «поточно-скоростной метод» был успешно применен при застройке Большой Калужской – нынешнего Ленинского проспекта). Поначалу помимо скорости возведения зданий удивление москвичей вызывал и характер застройки: новые дома возводились по «второй» линии, за старым малоэтажным фондом. Но в один прекрасный день маленькие дома взорвали и Тверская расширилась – с 18 до 60 метров в самых широких своих отрезках.