Журнал «Юность» №02/2024
Шрифт:
Юлиан набрался храбрости и открыл сообщение полностью. На удивление, внутри не оказалось ничего про недостатки текста.
– Спасибо! – напечатал он в ответ.
Но отсутствие уже привычного противовеса отравляло его радость. Может, Арсений поленился? Да не похоже. Ему не припомнилось ни одной дежурной отписки за их долгое общение. Или случилось что? Ну, в один из разов тот даже перед вырезанием аппендицита умудрился накатать простыню.
– Есть у тебя профессиональные замечания? – Пальцы будто сами дотронулись до клавиш.
–
Юлиан в ожидании глупо оскалился перед монитором.
– Так-то все замечательно, растешь. Но вот первый абзац я бы переписал.
Критикуемый молниеносно полез открывать рассказ, будто не помнил, что сам сочинил. Он прошерстил начало и остался в полном недоумении. Что же не так?
Кукумбер Грин тут же вкинул конкретики:
– Все это мое личное мнение, не принимай близко к сердцу. Но вот первые предложения мне показались скучными: простое описание природы.
Юлиан опешил. Его ответом стал задумчивый смайлик.
Черезмониторный визави продолжил мысль:
– Сам ведь знаешь, начало – лицо твоего произведения. Если надо добить объем, то лучше спрятать описания подальше, в серединку. Не пойми неправильно: окружение влияет на персонажей. Не зря же в дождь хандрят, жалуются, зевают. Духота, там, обозначает давящее напряжение. Но эти клише можно обыграть. Поищи примеры у классиков. Глянь чеховский «короткий метр» – ничего лишнего. У тебя небо? Пускай. Только вот оно никак не влияет на суть. Как и закат)))
Ноутбук выдувал воздух. Жар усиливался. Юлиан тут же ринулся к форточке. Следует проветрить комнату.
Обдуваемый струями влетевшего холодного воздуха, набрал:
– Подумаю над этим
В конце фразы предполагалась точка. Но в последние годы точка – редкая и нежелательная гостья в интернет-общении. Пассивно-агрессивная гостья. Даже смайл со злой мордой куда выгоднее.
– Не хочу душнить, – продолжал переписку Арсений, – но я тебе об этом уже неоднократно говорил.
Гневного взгляда с немым вопросом «Когда?» удостоилось прозрачное пластиковое ведерко с белой ручкой. Активный собеседник замолк, и Юлиан подумал, что из-за стыда за свои поучения. Но тут Кукумбер переслал фрагменты старой переписки.
«Действительно! И как я умудрился пропустить эти советы? Конечно, у него в социальной фантастике с нотками фэнтези природа особой роли не играет. Но у меня-то все по-другому!» – подумал Юлиан и подвел черту под сетевым разговором:
– Благодарю за замечания! Впрочем, у каждого свое писательское видение.
– Не спорю. Но сейчас я в роли твоего преданного читателя)
«Преданного, потому что описания не работают, как тебе хочется, – в душе злорадствовал Юлиан. – Небо ему навредило… А ведь тот закат помог мне собраться с мыслями. Вдохновил. Просто так выкидывать целый фрагмент? Ну уж нет!»
Юлиан с трудом уснул, да и спал паршиво. Под утро он принялся редактировать первый абзац, ругая себя за то, что мед изрядно
Вера Сорока
Писатель, сценарист. Резидент литературной школы журнала «Юность» в Переделкине и Комарове. Шортлист премии «Данко» имени Максима Горького. Номинация «Выбор региона» на конкурсе новой драматургии «Ремарка». Публикации в журналах Esquire, «Волга», «Крафтовый литературный журнал», «Прочтение», «Иначе», автор блога в журнале «Сноб».
Стена
Рассказ
Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР).
Познакомились просто: она зашла за шпатлевкой. Консультация не нужна: Соня знает все марки и состав каждой. Это он – новенький, а она тут постоянный покупатель.
Через неделю он спрашивает, что она строит.
– Ремонтирую, – отвечает Соня и добавляет: – Шпатель еще посчитайте.
Он помогает донести ведро шпатлевки.
Некрасивый. Помятый и несвежий. И ведро несет неловко, тяжело несет. Она уже давно научилась носить легче.
Заходят.
От зала остался узкий коридор. Диван-книжка уже не вмещается в разложенном состоянии – она собрала и спала вполовину.
Он смотрит на все это и уходит. Соня опускается на диван, колени касаются противоположной стены с дырами. Сидит так немного и тянется к ведру со шпатлевкой.
Он возвращается уже в сумерках. Приносит крупн ую наждачку и розу в пакете с кудрявой лентой. Роза красная, а лента розовая с серебристой полосой.
Розу ставит в пластиковую бутылку и начинает шкурить стену. За месяц сходит сантиметров сорок – раскладывают диван.
Проходит грязь, лед и снова грязь. Он протирает в стене дыру, достаточно большую для окна. Покупает раму. Берет гвозди.
– Будем счастливые смотреть на закат. И вот тут повесим фотографии.
Соню передергивает, она смотрит на шпатель у себя в руке.
Кирилл ставит чемодан на пол, поигрывает ключами на тяжелой металлической цепочке, улыбается.
Красивый. Мощный, загорелый, с выпуклыми венами на руках.
Каждая его хотела, но достался ей. Повезло.
В квартире одна комната, пустая – осматривать особенно нечего. Но Кирилл крепко держит ее за талию и поворачивает в разных направлениях, рассказывая об их будущей счастливой жизни.
– Вот здесь по вечерам будем пить чай. Вон там – будем сидеть обнявшись и смотреть сериалы. А вот на этой стене повесим фотографии наших самых счастливых моментов.
Она бы вставила в рамку и повесила этот момент, если бы могла.