Журнал «Юность» №02/2024

Литературно-художественный журнал

Представь, ты лежишь на диване, глаза сонные. Я сижу в кресле напротив, ноги поджал под себя, руки скрещены на груди. С винила плачет Колтрейн. In A Sentimental Mood. На русский «Гугл. Переводчик» предсказуемо переводит sentimental как «сентиментальный». Значение «сентиментальный», по словарю Даля, – приторно чувствительный, изнеженно трогательный. Значение sentimental по Оксфордскому словарю – of or prompted by feelings of tenderness, sadness, or nostalgia. Так чем же наполнена наша комната? Приторной чувствительностью или нежностью, грустью и ностальгией? Решай сама.

– Не хочешь говорить? – хрипло спросонья спрашиваешь у меня.

–

Почему?

– Мы договорились, что вечером поговорим. Ты пришел с работы и опять молчишь.

– Давай говорить.

Мы молчим. Молчим, молчим, молчим.

– Что скажешь? – наконец выдавливаю я из себя.

– Я что скажу?! – Сонливость моментально улетучивается, ты садишься и смотришь мне в глаза. – Я от тебя жду какого-то решения.

– Если ты думаешь, что по щелчку пальцев я все брошу и перееду с тобой в Питер, просто потому, что ты так хочешь, то нет. Так не будет.

– Ясно. Понятно. Спасибо хоть, что наконец это сказал.

– Ну а как ты себе это представляешь? Здесь есть все, мы живем в двухэтажной квартире, я зарабатываю. Думаешь, я не искал там варианты с такой же зарплатой? Их нет, ты сама это знаешь.

– Мы переедем, потому что твоей любимой здесь плохо! Вот и все. Это же так просто.

– Это вообще не просто.

– Ты обещал мне. Когда я переехала к тебе, был уговор!

– Слушай, это было два года назад, мы…

– Это нечестно! – перебиваешь ты, твой голос дрожит, губы искривляются. – Я переехала к тебе в этот сраный город! А ты ради меня ничего не можешь!

Ты вскакиваешь с дивана, отпихнув журнальный столик, на пол летят кружка с недопитым чаем, телефон, пульт от телевизора. Ты хлопаешь дверью, а я слышу слезы, щелчок замка и утробный волчий рык.

Что, если волк не может жить в неволе? Что, если жизнь со мной для тебя – неволя? После таких сцен и мне хочется сбежать. Я и сбегал порой.

9

На очередной лекции нам рассказали, что длинные описания в тексте как бы замедляют течение времени, а короткие предложения, наоборот, его ускоряют. Пока мы обсуждали, как в тексте работает время, я задумался, работает ли оно вообще. По-моему, время давно перестало работать. Что-то сломалось, потому что теперь мне кажется, что полнолуния длятся вечно, а промежутки между ними стали так коротки. Я стал больше уставать и чаще уходил из дома. Хорошо, что мой брат прилетел из Москвы на каникулы. Я мог поделиться с ним своими тревогами и спросить совета.

Когда я пришел в гости, мой брат разбирал довоенный немецкий аккордеон. Внутри были трупы паука и пчелы. Я записывал голосовое клиенту по работе, и мой брат спустил штаны, чтобы показать мне жопу. Обычно он так не делал. Я рассмеялся, и пришлось начать запись заново. Мой брат тоже начал заново спускать штаны. Пришлось написать текстом. Я сказал, что голоден. На самом деле я хотел сказать, что моя девушка – оборотень, но не решался. Мой брат ответил, что есть паста, но он хочет вина и чего-нибудь еще, поэтому нам нужно в магазин. Я не хотел никуда идти.

Мы вышли на улицу. У моего брата не было списка покупок, он ходил в магазин по наитию, и это никогда его не подводило. По пути мой брат возмутился, что алкоголь продают только до девяти. Я ответил, что такой закон. «Кто принял такой закон?» – недоумевал мой брат. «Это тебе у своего отца надо было спросить». Отец моего брата был депутатом. Он умер несколько лет назад. Мой брат ответил, что было бы несправедливым

по отношению к отцу помнить только хорошее. Если про мертвых людей говорить только хорошее, а все плохое забывать, то зачем тогда вообще стараться жить правильно? Все равно все плохое забудут, и останется только хорошее. Наверное, многие с этим не согласились бы, но я согласился.

Добрели до продуктового. Мой брат купил газировку, чипсы, вино и еще что-то тяжелое. Девушка за кассой во всем обтягивающем была вежливой и с накладными ресницами. Мы пожелали друг другу приятного вечера.

Вернулись домой. Оказалось, что пасты нет. Я посмеялся. Все же надежнее было составить список. Я собирался уезжать, а про тебя так и не рассказал. Тут мой брат предложил остаться посмотреть фильм, «Трудности перевода» с грустным Биллом Мюрреем. Я остался. Ужинал чипсами с фантой. Просил разбудить меня, если начну засыпать, и отправить домой.

Мой брат тыкал в меня пальцем, тормошил за плечо. Потом положил на меня своего пса – старого, толстого джек-рассела. Я сказал, что просьба отменяется и будить не надо.

Проснувшись, чувствовал себя паршиво. Упрекнул брата, что он не разбудил меня, как я просил. Он оправдывался, мол, я отменил свою просьбу. Я сказал, что сонный я развел его, а он повелся на эту уловку, как додик. Мой брат предложил сыграть для меня на гитаре. Это было красиво и трепетно, словно я еще спал. Я спросил, его ли это сочинение. Он ответил, что да, и очень серьезно попросил не называть его додиком. Он талантливый музыкант. Совсем не додик.

Пора было уходить. Стоя в двери, я все еще не знал, как у него спросить. Я не мог признаться, что ты оборотень, он бы не понял. И это все-таки наша с тобой тайна. Поэтому я решил говорить иносказательно. Типа, ты хочешь переехать назад в Питер, а я нет. Из-за этого каждый месяц ты устраиваешь скандал, а иногда и чаще. Мой брат посоветовал тебя бросить. Мы обнялись на прощание. Я люблю его, но он ничего не понимает в отношениях.

10

Ты стала холоднее в постели. Ты говорила, что боишься потерять контроль. Что бы случилось, если бы прямо в процессе ты обратилась? Раньше ты не переживала за это, и я даже не думал, что такое может произойти. Может быть, дело во мне? Может быть, я перестал привлекать тебя, как раньше? Или так бывает во всех парах и нужно как-то проработать этот вопрос? Попробовать что-то новое? Ты утверждала, что проблема не во мне. Но я стал чувствовать себя менее уверенно. С каждым разом проявлять к тебе внимание становилось все сложнее и сложнее. Меня охватывала какая-то неожиданная робость, которую мне все труднее было преодолеть. Порой мои попытки заигрывать с тобой казались такими нелепыми, неуместными, как если бы заяц попытался пристроиться к облизывающейся на него волчице.

Я похудел, ты поправилась. Нас обоих это нервировало, но по разным причинам. Меня – потому что я стал хуже спать, не успевал позавтракать, убегая на работу, забывал пообедать, разгребая корпоративную почту, чаще курил и в целом ощущал себя обескровленным. Тебя – потому что ты превращалась все чаще. Сначала дважды в месяц, затем трижды, а бывало и еженедельно. Ночью ты могла за раз съесть целую тушу, которую я купил тебе на месяц вперед. И хоть я уверял тебя, что все, по твоим словам, лишние килограммы откладываются исключительно в правильных местах и ты становишься только сексуальнее, заверения зайца волчицу не убеждали.