Журнал «Юность» №06/2022
Шрифт:
Какое-то время товарищи бродили по галерее, то и дело останавливаясь у различных полотен. Они разгадывали тайну натюрмортов, предполагая, что яблоко в центре – это аллюзия на грехопадение Адама и Евы, а окружающие его виноград и персики – это не что иное, как образ рая. Алексей, обычно проявляющий интерес к гипотезам, в этот раз молчал. Его занимала девушка с изящными кистями. Он беспрестанно задавался вопросами насчет нее и оставался холоден ко всему другому. Даже белый квадрат на черном фоне, который Семен с Евгением сочли вызовом Малевичу, не произвел на него никакого впечатления.
Когда друзья полностью обошли галерею и направились к выходу, Алексей извинился перед ними и спросил, не против ли они пройтись без него. Женя с Семой переглянулись, но ничего не сказали. Уже после, идя по сумеречным улицам, они обсудили странное поведение Леши и объяснили его недосыпом перед экзаменами. Как-никак Белов поступал на актера, а бесконечный пропуск литературных героев через себя вредил еще не до конца сформировавшейся личности. Особенно впечатлительной.
Алексей же, распрощавшись с товарищами, вернулся к картине. Ни стульев, ни лавок перед картиной не стояло, поэтому он опустился прямо на пол и продолжил разглядывать творение, искать в нем прежде невиданное. Замечаний ему не делали, за происходящим в галерее наблюдал один-единственный охранник, да и тот был в полусонном состоянии. Посетители практически отсутствовали, но даже если бы присутствовали, какая разница: сидит он или стоит?
Картину рисовали масляными красками. Их излишки, застывшие в некоторых местах, придавали изображению объемность. Леша испытывал странное желание прикоснуться к подолу красного платья, на котором так отчетливо проступал широкий мазок. Он пытался понять, почему его заинтересовала эта хорошая, но далеко не гениальная картина? Может быть, он видел похожий пейзаж собственными глазами? Или в детстве перед сном мама рассказывала ему истории о вышедшей из пены девушке, чье платье было сплетено из кораллов, а пояс – из жемчуга? Ничего подобного Леша не припоминал.
Темнота за окном сгущалась. Леша выслушал звуковое объявление о закрытии галереи и поднялся. От продолжительного пребывания в одной позе ноги занемели и не хотели слушаться, но через пару шагов к ним вновь вернулась способность двигаться. Леша попрощался с охранником, обернулся и вышел из помещения. Находясь в полузабытьи, он не заметил, как распахнувшейся дверью ударил входившего мужчину по ноге. Тот зашипел, и Белов начал судорожно извиняться:
– Я, извините, честное слово, не видел, пожалуйста, не хотел. Оно само как-то.
Пожмурившись некоторое время, мужчина отошел. Он махнул Леше рукой.
– Да нормально, нормально, всякое бывает. Столь поздний час, вы задержались, любуясь картинами?
«Картиной», – мысленно ответил Леша, но вслух произнес:
– Да.
Мужчине это польстило, он рассказал Леше о том, что является организатором выставки и автором полотен. Изначально спешивший, теперь он облокачивался на железную входную ручку и разглагольствовал. Он упоминал о любви к живописи, проявившейся с раннего детства, об обучении в художественной школе и завистливых одноклассниках, о бедности и непризнании, о признании и, наконец, о жене. При слове «жена» Алексей насторожился, но собрался и постарался принять самый что ни на есть незаинтересованный вид: засунул руки в карманы, наклонил голову вбок и отвернул стопы от собеседника.
– А это не она, случайно, в красном платье рядом с морем?
– Она самая. – Художник кивнул.
– Хорошая картина. Отражение солнечных лучей на волнах передано с такой точностью.
Мужчина поблагодарил Лешу, пожелал ему удачи и скрылся за стеклянной дверью. Юноша поковырял носком ботинка землю и вздохнул. Он поплелся к дому через парковку и, проходя мимо десятка разноцветных машин, заметил рядом с одной из них девушку. Ее стройную фигуру облегало черное платье, а сама она задумчиво смотрела в небо и курила. Дым окутывал ее русые волосы и тонкие запястья. Алексея передернуло. Еще не до конца осознавая, что делает, он подошел к ней и спросил:
– Извините, можно сигарету?
Девушка не только дала ему сигарету, она еще и любезно ее подожгла. До этого никогда не куривший, Белов прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы не зайтись кашлем и не перебудить всю улицу.
– А я вас на картине вашего мужа видел, вон там. – Он указал на здание. – И мы с ним встретились, поговорили.
Девушка нахмурилась. Леше казалось, что он находится рядом или с коварной и могущественной Леди Макбет из пьесы Шекспира, или с непоколебимой Машей Шамраевой из чеховской «Чайки». На картине она была запечатлена как нежное, хрупкое существо, а в реальности оказалась воительницей. Этот контраст будоражил, вызывал еще больший интерес. Леша испытывал некий страх, подобный тому, который возникает при виде чего-то впечатляющего, но опасного. Снежной бури, например.
– Он заставляет меня торчать на холоде часами и не двигаться. Говорит, что это нужно для создания достоверности, а то, что я валяюсь потом неделю с температурой, его не волнует. Положительно прекрасный человек, ничего не скажешь.
– А знаете, я могу вас нарисовать. Я, правда, на актера поступаю, но какая разница?
После этих слов Леша все же закашлялся. Это вызвало у незнакомки улыбку, складки на ее лбу разгладились. К этому увиденному в первый раз мальчишке она испытывала куда более теплые чувства, нежели к собственному мужу.
Простое не
Они с чемоданом стояли у дороги, и пыль из-под колес клеилась одному на корпус, а другому – на лицо. Из-за нее под носом у Егора образовалась чернота. Если бы кто-нибудь из прохожих поднял взгляд, ему могло бы показаться, что Егор носит усы.
Молодой человек топал ногой и то доставал телефон, то убирал его обратно. Крохотная дырочка в кармане увеличивалась в размерах, грозясь скинуть потертый самсунг, пачку мятной жвачки и скидочную карту «Перекрестка» в пуховые недра куртки. Егор на ощупь попытался достать из заднего кармана рюкзака пачку сигарет: пальцы заскользили по молнии, но так и не нашли собачку. Пришлось стягивать рюкзак с плеча. Он повис на лямке с распустившимися по бокам нитями, и Егор вытащил из него темно-коричневый коробок.
На коробке красовалось изображение легких и надпись: «Курение убивает». Егор курил с десятого класса и успел привыкнуть к фотографиям нерожденных детей и глаз с выцветшими зрачками. Вначале они его смущали, он старался вынимать сигареты и не обращать на них внимания, однако уже спустя года два картинки собрались в коллекцию. Егор не уставал хвастаться ею перед друзьями и знакомыми. Это увлечение находили специфичным, но Егор пропускал комментарии мимо ушей. Он боялся потерять статус первого шутника в компании, а насмешники над нездоровым образом жизни закрепляли его за ним. Чем сильнее зависимость, тем тоньше юмор того, кто в нее угодил.