Журналист: Назад в СССР

товарищ Морозов

— А что с ней случилось?

— Я ведь только что сказал… Она исчезла. Прямо из больницы. Надежда каким-то образом сумела уйти оттуда, хотя на тот момент не могла передвигаться без посторонней помощи. А всему виной — тот проклятый мост.

Сотников покачал головой и, видя мой вопросительный взгляд, горько добавил:

— Мост Ватерлоо.

Глава 18

Мост Ватерлоо

Их роман начался неожиданно, длился странно и нервно, а закончился трагически.

При этом знакомство Сотникова и Нади было похоже на сотни других студенческих романов, эдакая «моя любовь на первом курсе». Двое молодых

людей приглянулись друг другу, к тому же после школы новоиспеченным студентам кружило голову от ощущения свободы, осознания себя взрослыми и неизбежных новых знакомств. При этом они были очень разными, Владимир и Надежда.

Володя слыл душой своей студенческой группы, заводила дружной компании журналистов-первокурсников. Уже к первой зимней сессии с ним здоровалась половина факультета, девчонки при виде веселого и крепкого парня перешептывались и шушукались между собой, поглядывая на него украдкой, а то и откровенно стреляя глазками.

Надя, напротив, была тихой и скромной филологиней. Учась на женском факультете, почти ни с кем не дружила, была замкнутой и молчаливой и потому слыла задавакой и воображалой. Кажется, больше всего она любила в одиночестве бродить по городу, причем никакая непогода не могла ее остановить. Юный студент Сотников не раз встречал ее на улицах и бульварах, спеша по очередному заданию редакции на оперативный репортаж или срочное интервью. Он уже с первого курса стал работать в газете, последовательно проходя тернистый и долгий путь от простого общественного корреспондента-внештатника до договорника и полставочника. А оттуда уже было рукой подать до штатной должности корреспондента, оставалось лишь дождаться первого же освободившегося места.

Раза три разминувшись на улице с одинокой и романтичной девушкой, черты лица которой были ему смутно знакомы, Володя запомнил ее лицо. В силу возраста и склада характера он тоже не был чужд романтике, а тут под проливным дождем, по опустевшему бульвару идет одинокая девушка под широким, почти мужским зонтом. Тогда он несколько раз оглянулся ей вслед, а когда повстречал вновь, в день первого снега, выпавшего в городе поутру, хотел даже подойти познакомиться, но странная робость неожиданно нахлынула на него, и Володя так и остался стоять как столб, провожая ее взглядом.

Он надеялся, что незнакомка его все же заприметила: говорят, девушки всегда видят тех, кто оказывает им внимание либо просто — очарован ими.

Неизвестно, подошел бы он к ней в следующий раз, но теперь он повстречал ее уже в университете, идущей по коридору с маленькой сумочкой, куда не полезут ни один учебник или тетрадь для конспектов. И снова она шла в одиночестве.

Лишь теперь юный Сотников понял, почему она показалась ему знакомой. Они учились на одном филологическом факультете, только на разных отделениях. И Надя, имя которой он тут же выяснил у старосты ее группы, не принадлежала ни к одной студенческой компании, где имя Володьки Сотникова отнюдь не было пустым звуком.

Тогда он поступил просто и решительно, благо эти качества в нем отлично воспитала беготня по самым разным редакционным заданиям. Он дождался ее у выхода из их учебного здания, подошел, вежливо представился, не забыв упомянуть, что является корреспонентом городской газеты, и попросил разрешения проводить ее. К немалому удивлению Сотникова она легко согласилась. Он самоуверенно объяснил себе эту легкость своим шармом и мужским обаянием, и с этого дня они стали встречаться.

Это были очень непростые отношения, и тут всё зависело, конечно, от нее. Надежда была немного странной девушкой,

и Сотников очень скоро понял, что «немного» — это еще мягко сказано. Когда их отношения стали развиваться быстрее и миновали несколько обычных в таких случаях ступенек, Володя подумал, что, наверное, необходимо познакомиться с ее родителями. Однако Надя заверила его, что в этом пока нет никакой необходимости, да к тому же и возможности: ее родители были гидробиологами, колесили по морям и океанам и были в постоянных разъездах. Поэтому она по большей части живет одна, а родители периодически присылают ей деньги.

«За квартиру, свою или съемную» — подумал я в этом месте сотниковского повествования. — «Знакомая ситуация, однако. И при этом как великолепно укладывается в историю с десятизначным номером сотового телефона! Так-так-так…»

В одну ненастную ночь, когда ледяная метель пополам с дождем стучала в оконные стекла, Надежда призналась ему в своей тайне. Они тогда решили сыграть в секреты: каждый по очереди открывал другому какую-нибудь маленькую тайну.

Сотников рассказал, что прежде уже не раз видел ее, но так и не решился подойти. А в день их знакомства сначала весь день тайком следил за ней на факультете, ради чего даже познакомился со старостой ее группы и как бы невзначай, по какому-то надуманному поводу, выспросил у этой высокой, чопорной и надменной девушки все, что она знала о Надежде, расплатившись с ней за информацию большой шоколадкой «Сказки Пушкина».

А Надежда в ответ сказала, что она на самом деле вовсе не отсюда, а однажды прибыла в этот город совсем из другого времени. И сказала это так просто, так мило, что Сотников мгновенно принял предложенную игру, и остаток ночи они провели в веселых фантазиях о том мире, откуда, безусловно, прибыла Надежда. Причем сочинял в основном Сотников, со всякими смешными и забавными деталями, а Надежда его весело поправляла. Но иногда она вдруг оборачивалась к окну, в которое стучали ветер и совсем уже почти весенний дождь, словно прислушиваясь к чему-то. А порой прикрывала глаза, словно пытаясь через ресницы рассмотреть какие-то заоблачные, неведомые дали, видимые только ей.

И еще был момент, который Сотников потом почему-то вспоминал всю свою последующую жизнь.

В какой-то миг Надя обернулась к нему, улыбнулась слабо и беззащитно, как забытый в гнезде птенец, и задумчиво проговорила тихим, свистящим шепотом:

Я шел во тьме дождливой ночи

И в старом доме, у окна,

Узнал задумчивые очи

Моей тоски. В слезах, одна

Она смотрела в даль сырую…

Я любовался без конца,

Как будто молодость былую

Узнал в чертах ее лица.

— Помню, в тот день, когда она исчезла, я вернулся домой, поздно вечером, после безуспешных попыток отыскать хоть какой-то след ее пребывания там, в больнице, и в городе, где угодно. Как уже более-менее опытный журналист-новостник, я имел немалый опыт в обзванивании всяческих инстанций, от милиции до моргов. Были и личные знакомства в тех сферах, где могли бы помочь в поисках пропавшей девушки. Но все мои попытки оказались безрезультатны.

Я сидел на полу, мысли путались как пьяные. И почему-то вспомнилась та ночь. Я потянулся к книжному стеллажу и достал томик Блока, как раз первый, где помещены его ранние, еще юношеские стихотворения. И оно было там, про тьму дождливой ночи. Но оказалось, что в ту ночь Надя прочитала мне лишь часть его. Было еще и окончание: