Жуть бриллиантовая
Шрифт:
Тут запиликала музыка, сопровождающая информацию для пассажиров, и рыжий мгновенно смолк. В глазах толстяка вспыхнула надежда, но через пару секунд угасла. Дикторша объявила номера рейсов, вылет которых задерживался до семи утра. Среди них был и наш.
Маленькая группа товарищей по несчастью распалась. «Норке» удалось отыскать свободное местечко в крайнем ряду кресел, и она теперь устраивалась основательно, расправляя складки своих мехов. Толстяк, грустно хрюкнув что-то себе под нос, поплёлся к справочному окошку. Рыжий тоже где-то растворился. Я подхватила
Не прошла я и пяти метров, а снег уже залепил мне лицо, набился за шиворот и там понемногу таял, стекая противными ручейками по спине. Вьюга была жуткая. Ветер выл, сбивал с ног, снег лез в глаза и колол щёки. Чёрт бы побрал эту снежную бурю! Я остановилась и повернулась к ветру спиной. Вернуться в зал аэропорта? Но ведь там нет ни одного свободного местечка. Жаль, что я не могу спать стоя, как лошадь. Мимо меня пробегал мужчина, весь облепленный снегом. Я успела схватить его за рукав куртки, он притормозил и обернулся.
– Не подскажете, есть ли здесь гостиница? – прокричала я сквозь вой ветра.
– Есть. Налево, за магазином «Детская одежда», а там ещё метров пятьдесят пройдете. «Синяя птица» называется.
Скороговоркой выпалив это, мужчина убежал, а я пошла в указанном направлении, с трудом преодолевая сплошное колючее месиво бьющего в лицо снега. Пятьдесят метров по глубоким сугробам, в кромешной тьме, под рёв вьюги показались мне десятком километров. Дорские власти усиленно экономили электричество: стоило мне немного удалиться от аэровокзала, как я сразу же попала в какие-то тёмные, глухие и заваленные снегом закоулки. Я едва не заблудилась и чуть не утонула в самом глубоком сугробе прямо перед гостиницей.
«Синяя птица» гостеприимно встретила меня табличкой «Свободных мест нет». Но сил брести назад в аэропорт у меня уже не было. В гостиничном холле, тёплом и светлом, стояли два мягких кресла, в одно из них я и опустилась. И вскоре была вознаграждена: минут через пять администраторша, переговорив с кем-то по телефону, всё-таки выдала мне вожделенный ключ от номера.
– Люкс, – объявила она с гордостью. – Вам просто крупно повезло, неожиданно сняли бронь. Когда погода нелётная, наш отель всегда забит до отказа, ни одного свободного номера не остается.
Мой счастливый номер находился на третьем, последнем этаже. Межэтажные пролёты оказались длинными, а кованая железная лестница с ажурными перилами – очень крутой. Но лифта не было. Когда-то широкие ступени наверняка устилала традиционная ковровая дорожка, теперь же их чёрная поверхность блестела, отполированная ногами сотен постояльцев. «Синяя птица» располагалась в здании дореволюционной постройки довольно внушительного вида. Однако и это не делало гостиницу презентабельной. Даже трёх звёздочек я бы ей ни за что не дала. Зданию явно требовался хороший ремонт.
Рассматривая номера на дверях, я едва не налетела на большое дерево с блестящими крупными листьями. Оно торчало из огромного белого вазона, стоявшего отнюдь не на месте. Возле окна эта громадина смотрелась бы гораздо симпатичнее и не мешала передвижению постояльцев. Счастливо избежав столкновения с деревом, я подошла к нужной двери.
Уже вставив ключ в замочную скважину, я вдруг услышала шорох и повернула голову. Дверь номера справа чуть приоткрылась, а затем быстро захлопнулась, с едва слышным скрипом в замке повернулся ключ. В номере слева от меня громко завопила музыка, наверное, там включили телевизор.
Люкс оказался обычным одноместным номером с ванной, кроватью, шкафом, креслом, допотопным телевизором и маленьким холодильником. Правда, стоили мои апартаменты почти как шикарный номер в пятизвёздочном европейском отеле. Но выбора у меня не было. Не располагаться же в аэропорту на полу, подстелив на холодные плиты голубенький атласный халатик, подаренный варшавской тётушкой Ольгой.
Бросив сумку на пол возле кровати, я тяжело опустилась в кресло и взглянула на свои часики. Ого, уже одиннадцать. Не позже половины седьмого я должна быть в аэропорту.
Однако спать не хотелось. Я сидела в кресле, наслаждалась теплом и покоем и от нечего делать разглядывала номер. Впрочем, остановить взгляд тут было не на чем. Ни одной привлекательной вещицы. Разве что акварель в некрашеной деревянной рамке, висевшая над кроватью. Небольшая такая картинка, изображавшая цаплю, судя по длинной шее. Цапля почему-то была синей и от этого казалась высокомерной. Редкие камыши, и вода, над которой застыла птица, тоже были синими. А-а, да это же и есть та самая птица, давшая название гостинице! Вот, значит, как художник, оформлявший этот славный отель, представляет птицу счастья. Впрочем, какая мне разница, главное, что сейчас я приму душ, а потом отлично высплюсь. В то время как остальные пассажиры, не такие ловкие, проведут ночь в забитом людьми зале аэропорта, сидя на ступенях и подоконниках или подпирая собой холодные стены.
Я приняла горячий душ и почувствовала, что неплохо бы ещё и поужинать. Все магазины наверняка уже закрыты. Если и есть круглосуточный, я его все равно не найду на незнакомой промёрзшей улице, где хозяйничает свирепая метель. Хотя тут, в гостинице должен иметься хоть какой-нибудь ресторан или кафе на худой конец. Время, конечно, позднее, но что-нибудь наверняка работает.
Скинув мягкий голубой халатик, я снова влезла в джинсы, натянула джемпер и двинулась к выходу. Но едва оказалась у двери, как услышала осторожный нерешительный стук. Кто-то определенно скрёбся в дверь моего номера.
Я распахнула дверь. На пороге стояла девушка. Совсем молоденькая, лет двадцати, темноволосая, с короткой стрижкой, в чёрных брюках и светло-жёлтом свитере с высоким воротом. Она застенчиво улыбнулась и тихо сказала:
– Извините, что побеспокоила так поздно. У вас случайно не найдётся хоть глоточка минеральной воды? Или ещё какой-нибудь воды? Не хочется спускаться в бар ради этого, а мне нужно запить лекарство. Я даже нюхать не могу эту воду… ну, из крана. Она воняет болотом. Вы не находите? Ужасный город, и гостиница кошмарная!