Жуть бриллиантовая
Шрифт:
Произнеся последние слова громким шёпотом, девушка поёжилась и сморщила чуть вздёрнутый носик. Минералка у меня имелась, и я пригласила гостью войти. Незнакомка проследовала за мной в номер, не переставая при этом говорить.
– Я видела, как вы входили, и очень обрадовалась. Думаю, хорошо, что в соседнем номере не мужчина…
Так это она выглянула в дверь справа, когда я возилась с ключом! Девушка продолжала о чём-то трещать, взгляд её янтарно-карих глаз заскользил по убогой мебели, на какую-то долю секунды задержался на голубой цапле. Я достала из сумки бутылку с минеральной водой, купленную в варшавском аэропорту.
– Спасибо. А стакана здесь почему-то нет, – удивилась она, оглядев скудное гостиничное имущество. – Тогда ничего, если я прямо из горлышка?
Она достала из кармана брюк маленький флакончик, потрясла им над ладошкой, сунула в рот таблетку, затем откинула голову и приставила ко рту горлышко бутылки. Её движения были изящны, даже пластиковую бутылку с водой она держала так, словно то был хрустальный бокал. В общем, моя соседка была вполне симпатична. Вот только руки, точнее, ногти, у неё выглядели не слишком ухоженными, ей совсем не помешало бы сделать маникюр.
– Голова болит страшно, – пробормотала девушка, поставив бутылку на столик. – Вы, значит, тоже в Москву летите? Да, не повезло нам с вами на этот раз. Такая премерзкая погода! И городок паршивый.
Мы немного поболтали. Девушку звали Валерией, она летела из Туниса, где провела две ч'yдные недели на побережье, о чём свидетельствовало её покрытое лёгким загаром личико. Лерин самолёт приземлился в Дорском аэропорту всего за час до нашего.
– Не хотите спуститься вниз и где-нибудь поужинать? – предложила я. – Возможно, здесь есть какой-нибудь ресторан, и он наверняка ещё работает.
– Нет, спасибо, – отказалась Лера. – Там, небось, народу полно и музыка орёт, а у меня голова просто раскалывается. Даже таблетка не помогает.
Она зябко поёжилась, хотя в номере было очень тепло, и покосилась на дверь. Девушка выглядела теперь довольно странно. Может, она наркоманка? Интересно, что она такое проглотила? Что там за таблетки в пузырьке? Продолжая вертеть склянку в тонких пальцах, девушка подошла к окну и взглянула вниз. Я посмотрела туда же, но ничего не обнаружила. За окном по-прежнему была только снежная пыль, метавшаяся в ночном мраке. Да слабые отсветы фонаря с трудом пробивались сквозь густую пелену снега. Лера отпрянула от окна и повернулась ко мне.
– А знаете что? Пойдемте ко мне в номер, у меня есть неплохая колбаса. И шоколадка, так что можно немного перекусить. Только прихватите минералку, а то придётся запивать колбасу этой дрянной болотной водой из крана, прямо с микробами и прочей гадостью.
– Вы имеете в виду головастиков и пиявок? – решила я пошутить.
Лера сморщила носик и засмеялась. Улыбка ей очень шла, простенькое личико с некрупными чертами сразу сделалось почти красивым. Янтарные глаза засияли. Нет, не похожа она на наркоманку, и что это мне вдруг пришло в голову? Да и надпись на флакончике, который девушка поставила на подоконник, сообщала, что это всего лишь пенталгин.
– А ресторан наверняка закрылся, в таких дырах спать ложатся с петухами. Первый час уже, – сказала Лера.
Я взглянула на часы. И в самом деле, совсем уже поздно, не опоздать бы завтра в аэропорт, а то самолёт улетит без меня. Однако спать совершенно не хотелось, зато в желудке урчало всё настойчивей.
– Неудобно как-то так поздно напрашиваться в гости на ужин, – пробормотала я на всякий случай.
– Не беспокойтесь, вполне удобно. Только собеседница из меня никакая, и всё из-за головы. Ещё в самолёте начала болеть. Когда я волнуюсь, у меня всегда болит голова. Терпеть не могу самолёты, но летать частенько приходится. По мне лучше бы поездом, но, к сожалению, в Африку по железке не доедешь. А вы? Вы не боитесь летать самолётами?
Обсуждая преимущества и недостатки разнообразных видов транспорта, мы переместились в Лерин номер. Она несла бутылку с недопитой минералкой, я прихватила свою сумочку. Не стоит оставлять деньги и документы в гостиничном номере, даже если он называется люксом.
Номера наши были похожи, как близнецы. Те же шкаф, телевизор, кресло. Над кроватью в Лерином номере тоже висела акварель с синей птицей, только не цаплей на сей раз, а совой. Впрочем, сова была довольно симпатичной и не такой чопорной, как моя цапля. Вот только в Лерином номере чего-то не хватало, чего именно, я никак не могла понять.
Из снеди у Леры имелись упаковка с нарезанной тонкими ломтиками колбасой, маленькая булочка и большая плитка шоколада. Мы поделили все это по-братски и съели, запивая минералкой прямо из горлышка.
– Значит, вы в Тунисе отдыхали? – спросила я, когда с ужином было покончено. – А вы смелая, хоть и молодая совсем. Вот я побоялась бы отправиться в Африку одна. У меня вообще с этим континентом ассоциируются только пустыни, змеи и стишок: «Не ходите дети в Африку гулять». Как там дальше? «В Африке гориллы, змеи, крокодилы».
Лера, смеясь, возразила, что никаких змей и крокодилов она не видела. И вообще, не такая она молоденькая, уже тридцать два года.
– Да ну! – не поверила я. – А я думала, что никак не больше двадцати-двадцати двух. Выглядите прямо школьницей.
– Спасибо!
– Значит, в Африке вы не встретили ни горилл, ни змей, ни крокодилов? А что же там тогда экзотического?
– Ничего особенного. Море, пляж, гостиница. Как и на любом другом курорте.
Импровизированный ужин привёл меня в хорошее настроение, и я принялась болтать. Рассказывала о своей тётке Ольге, её семействе, о том, как провела пять дней в Польше. И так увлеклась, что не сразу заметила, что Лера совсем не принимает участия в разговоре. Я смолкла и тут же ощутила неприятную тишину, повисшую в номере. В комнате было так тихо, что я слышала Лерино напряженное дыхание. Тишину нарушали лишь порывы ветра за окном. Мне показалось, что девушка к чему-то прислушивается, и я тоже напрягла слух. И услышала осторожные шаги. По коридору кто-то ходил, и, похоже, мужчина: как ни старался он ступать совсем беззвучно, тяжёлую мужскую походку не спутаешь с женской. Внезапно шаги замерли у двери номера, и я отчетливо ощутила запах сигаретного дыма. Наверное, этот кто-то остановился закурить.
Затем невидимый мужчина удалился, всё так же осторожно. В дальней части коридора легонько хлопнула дверь. Я пошутила:
– Ещё один голодный бродит. Курит, чтобы не чувствовать голода. Но мы ему помочь не можем, так как уже уничтожили всё до последней крошки.
Лера на шутку не откликнулась. Я поразилась тому, как изменилось её лицо. Оно сильно побледнело, и даже загар не мог этого скрыть. В глубине янтарных глаз метался страх.
– Что случилось? Вам нехорошо? – испугалась я.