Жуть ночная
Шрифт:
В общем, я поспешно растянула губы в резиновой улыбке, бросила коротко: "Здравствуйте" - и слиняла в комнату допраздновывать, не переставая ощущать зябкое подёргивание кожи на спине и затылке.
Дни укорачивались, ночи удлинялись и я всё чаще и чаще пересекалась с соседкой: в коридоре, на кухне и даже во дворе, где она одиноко сидела в темноте на лавочке в своём неизменном, заношенном до полного извращения цвета халате, аляповатом платке и галошах. Встречам способствовал девиз ресторана: "Мы работаем до последнего клиента". Возвращение под утро и последующий дневной "отсып" - часть неизбежных издержек профессии. Но если летом, в пять утра - светло или светает, то в сентябре в это время предрассветная тьма плотно наполняет дворы и улицы. Пустая тьма, надо заметить, так как даже самых, отчаянных "полуночников" в это время неудержимо тянет в постель. Любых, только не такое ночное существо, как соседка.
Так и сегодня после затянувшегося "корпоратива". Народ там уже как зомби бродил: глаза оловянные, веки опухли, впору спичками подпирать, но "гулять" пытаются "до последнего грошика" И пусть "сегодня" уже наступило, но так людям хочется "вчера" за кончик хвоста попридержать, что даже сочувствовать бедолагам начинаешь. Тем более, что "гарбич" сегодня богат невероятно: картошка тушёная, три салата: "оливье" с курятиной, "кальмарный" и "тропический" с консервированными персиками и мясом утки. Не пробовали такой? Очень рекомендую. Нарезка, сыр - это, само собой. Два больших пирожных "Наполеон" - торты в магазине меньше бывают. И спиртное! Я себе две бутылки для коллекции выбрала: из-под коньяка "Хеннесси голд" и из-под какой-то элитной водки голубого цвета. Аркаша, он в баре работает, мне ещё бутылку из-под настоящего "Абрикотина" подогнал. Бутылочка его насухо выжата. В баре остатков не бывает. Но всё равно спасибо ему огромное. Я такую давно хотела. Уж больно стильно она смотрится: без ...
Что-то крупное метнулось мимо меня. Аж ветер по коже прошёл. От двери в мою комнату к приоткрытой соседкиной двери. Мягкий сгусток тьмы размером с крупную крысу. Оно даже не юркнуло, а втянулось от ... Там же дети!
Путаясь в пакетах, я спешно отыскивала ключи, забыв, что они у меня в руке. Открыла же я входную дверь. Да вот же они! Замок щёлкнул, но дверь не открывалась. Словно подпёрта чем-то изнутри.
Тихонечко стучусь, почти скребусь: "Козлятушки, ребятушки, отопритеся, отворитеся ...". Оборачиваюсь, вздрагиваю. Взгляд из-за приоткрытой соседкой двери отдаётся чёрной вспышкой за пределами зрения. Я и без того вся дрожу, как кролик, а тут ещё поток ледяных мурашек по спине.
– Мама, это ты?
– голос сына за дверью дрожит.
– Да, милый мой, да, хороший, это я ...
На секунду выпустила приоткрытую дверь из поля зрения и - щели нет Да и была ли? А за моей дверью невнятное шебаршение. Дети что-то отодвигают.
"Что-то" оказалось стулом. Мои умники догадались подпереть им дверь. Оба.
– А к нам папа приходил, - сообщает мне дочь лишь только я переступаю порог.
– Я его в окно видела.
– Это был зомби, - возражает ей сын.
– Он в дверь стучал, только голос у него ненастоящий.
– Голос не настоящий?
– не понимаю я.
– Ага!
– соглашается сын.
– Ты же сама сказала, что наш папа теперь - зомби.
Полный "Атас" - как говорит Андре, один из официантов ресторана. Я попыталась собраться с мыслями: "бывший" за окном, зомби в коридоре, мои видения после бессонной ночи. Кто в такое поверит? Лично я уже начинаю сомневаться даже в том, что вроде бы видела сама.
– Папа просил, чтобы я его пустила, - выдала дочь.
– Это был зомби, - возмутился сын.
– Зомби тоже просил тебя впустить его?
– уточнила я на всякий случай.
– Ага! А я дверь стулом подпёр!
– Молодец! Никого чужого в дом не впускать и ...
– (Трижды приглашают и привидений, и чертей.) - ... Никому не разрешайте заходить сюда. Как бы он не просился. Понимаете?
– Я понизила голос.
– "ОНО" может зайти в комнату, только если вы ему разрешите...
– А бабе с дедой?
– уточнила моя дочка-умница.
– Они здесь живут, - отрезала я.
– Им разрешения не требуется. А теперь: всем спать! Через два часа подъём.
Глава 4. Жуть ночная.
А дальше? Дальше всё опять покатилось как обычно: дом-работа, работа-дом; домашние хлопоты - домашние радости. Я привычно ёжилась под ночными взглядами соседки и упрямо гнала чёрные мысли прочь. Вела себя, как любой, нормальный человек, пока ...
Это случилось в середине ноября. Весь день хлестал дождь. К ночи он притих, превратившись в непрерывную, мелкую морось. Да ещё и вторник. Клиентов набралось немного и разъехались они быстро.
– У тебя вчера день рожденья был, - это Андре. Вообще-то имя парня - Леонид, но "Лео" на бейджике не смотрится. Так он решил.
– Так вот это тебе от нас, ото всех.
Девочки дружно захлопали в ладоши, а Лёня вручил мне огромную, пузатую бутылку "Бейлиса", пояснил:
– Приятель в "дютике" купил. Настоящая. Будет жемчужиной твоей коллекции.
– Бриллиантом, - попытала я поправить его, не в силах сдержать охвативший меня трепет.
– Спасибо, друзья. Такой подарок - на всю жизнь!
– Э-э-э!
– подал голос из-за моей спины "Месье Жако", он же дядя Ваня.
– На всю жизнь одной бутылки никогда не хватит.
Надо ли говорить, что домой я бежала счастливая пресчастливая. Как на крыльях летела. Без опаски. Тем более, что погода... В такую промозглость даже бродячие собаки носа из логова не высовывают. Не то что злые люди.
В приподнятом настроении я забежала в подъезд, ключом открыла дверь в квартиру, переступила порог...
На мгновение мне показалось, что я - сплю. Стена, та что отделяла коридор от комнаты соседки стала прозрачной, а за ней в бесконечность уходил запущенный, летний сад: разросшиеся яблони, трава с пробитыми тропинками, кусты смородины и даже деревянная лавочка.
Растерянная, я шла вдоль прозрачной стены до тех пор, пока передо мной не оказалась распахнутая дверь. Сад за порогом манил меня просто со сверхъестественной силой, внушая смешанный с ужасом восторг. Две маленькие, человеческие фигурки мелькнули в глубине, на самой грани видимости. Они махали руками, звали меня. Так ведь это же...
Как зачарованная лягушка я сделала крошечный шажок. Что-то хрустнуло у меня под ногой и видение пропало. Я стояла перед распахнутой дверью в грязную, запущенную, словно бы и нежилую комнату. Настоявшийся, душный холод глубокого погреба ударил мне в лицо, сладкий смрад тления ожёг ноздри. Но даже не это испугало меня, а соседка. Она стояла сразу за порогом, в своих, неизменных: платке-халате-галошах, напружиненная, как зверь перед прыжком и обнажив огромные клыки матёрого хищника.