Жуть ночная
Шрифт:
Столб пламени, поднявшийся из ванной лизнул потолок. По-прежнему не сознавая абсурдности происходящего я вытряхнула на проклятый трупик всё содержимое до последней капли и ... всё опять изменилось.
Исчезли зыбкие тени у стен, как ни бывало пламени, под ванной расплылась огромная, грязная лужа, остро пахнущая спиртным. Тот ещё коктельчик. А я увидела ЕЁ!
Соседка целая и невредимая, чуть в стороне, безмолвно извивалась в экстазе сдавленного смеха, наблюдая мои метания. Наши взгляды встретились. Издевательская гримаса на миг застыла на обезьяньей, уродливой харе, словно схваченная стоп-кадром и тут же потекла, вытягиваясь изумлением, перерастающим в откровенный ужас. Я решительно сгребла горсть соли и наотмашь швырнула её в морду нечисти:
– Убирайся в ад!
От визга заложило уши, но меня уже ничего не могло остановить. Вторая горсть соли в морду:
– Убирайся в ад!
Третья:
– Убирайся в ад!
И тишина. Я одна в пустой, полутёмной, освещаемой лишь уличным фонарём комнате. Никаких тебе чудесных видений. Реальность вступила в свои права.
Опустошённая физически и духовно я вышла в коридор. Сын ждал меня возле нашей двери:
– Мам, бутылок больше нет ...
– И не надо, - успокоила я его.
– Пойдём спать.
– Она исчезла?
– спросил он, скорее констатируя факт.
– Надеюсь.
– Твоя коллекция ...
– Пустяки.
Сил не оставалось даже на то, чтобы раздеться или раскрыть кровать. Я привычно завернулась в покрывало, присела в кресло и тут же провалилась в сон. Да, в сон. Я это прекрасно сознавала и потому не испугалась, когда соседка, как наяву, нависла надо мной:
– Убирайся в ад, - буркнула я ей.
– Сколько можно повторять?
– Сколько хочешь, столько и повторяй, - огрызнулась она.
– Я уже там. И всё из-за тебя клуши, дуры, лохушки ...
– И всё-таки ты в аду.
– Не радуйся. Через триста лет я вернусь и тогда ...
– Это не скоро...
– Не скоро?
– Тварь шипела от ярости. Слюна летела от неё в разные стороны.
– Ничего! Я и с тобой сочтусь! Не беспокойся! За мной - должок. Или дар?
– Она мерзко хихикнула.
– Ты отправила меня в ад и я могу одарить тебя за это. А я одарю! Ох, одарю ... Отныне ты будешь ВИДЕТЬ. Видеть всё!
– Повторила она почти сладострастно.
– Убирайся в ад, - оборвала я её даже без злости.
– Твоё место там.
– Твоё теперь - тоже!
– Прошипела тварь, распыляясь чернотой.
– До встречи в аду...
Звонок будильника стряхнул морок. Пора вставать, собирать сына в школу.
Глава 7. "Всё видеть".
Как ни странно, чувствовала я себя вполне бодро. Сына тоже подскочил сразу. Будто и не было ночного приключения. Пока он умывался, одевался, причёсывался, я приготовила ему завтрак, разобрала сумки, убрала из-под дверей полотенца с солью. Что-то говорило мне, что больше они не понадобятся. Проводив своего первоклассника я вернулась на кухню, налила себе чаю, чтобы хоть как-то привести в порядок растрёпанные чувства. Нежданный звонок в дверь оборвал мои размышления о событиях минувшей ночи. Я автоматически взглянула на часы: половина девятого. Кто же это мог прийти в такую рань? Трезвон за дверью перебил и эти размышления. Пришлось идти, открывать.
На первый взгляд мне показалось, что их - трое. Три чёрные твари. Они стояли за дверью, напружиненные, как перед прыжком: горящие глаза, оскаленные пасти. Хотя если присмотреться ...
– Позвольте войти ...
– Не-е-ет!
– Заорала я пятясь. И три ноги зависли над порогом.
– Ваше поведение по меньшей мере ...
– Нет!
– Твёрдо повторила я участковому, которого не заметила сразу. Он был четвёртой и единственной, пусть и относительно "светлой, не изуродованной личностью" среди пришельцев.
– Без санкции прокурора ...
Участковый поник:
– Я же говорил? Ладно. Но выслушать-то вы нас можете?
– Могу, - согласилась я, успокаиваясь.
– Сегодня поступило заявление по поводу вашей соседки ...
– Какое заявление?
– Вчера, у меня в конторе она написала доверенность на продажу своей жилплощади, - прошипел один из монстров, чем-то напоминавший мне юриста, оформлявшего нашу покупку жилья.
– А сегодня ...
– Уже сегодня?
– Что?
– Сведенья, заявление... Вчера - доверенность, а сегодня, с утра - сведения?
– Всё-таки позвольте нам войти!
– На пёсьей голове вопрошающей в роскошной дублёнке с лисьим воротником сияла золотом корона причёски. Тоже мне: лиса-Патрикеевна.
– Нет и ещё раз: нет!
– Мы хотели бы видеть вашу соседку ...
– А если я не смогу её разбудить? Комната закрывается изнутри на ключ.
– Следовало бы прежде получить ордер, - тянул своё участковый.
– Кончай придуриваться!
– Третий упырь с мордой гиены пытался переть танком, только вот перешагнуть порог без моего соизволения он не мог.
– Нам позвонили соседи ...
– Эт-то котор-рыё? Снизу? Кр-рыс-сы что ли?
– Виновница спора стояла в дверях чуть покачиваясь на нетвёрдых ногах, балансируя в воздухе одной рукой и для верности вцепившись второй в косяк. Неизменные халат, платок и галоши на носки дополнялись опухшим с перепоя лицом.
– Вам что? Кр-рыс-сы в полночь звонят?
Изумление было поистине всеобщим. Тем более, что соседка была ... другой. Я это видела и знала совершенно точно.
Первым в себя пришёл участковый. Может быть потому, что в отличие от остальных не имел ни малейшего представления о реальной сути происходящего.
– Да вот же она. Жива здорова. И было из-за чего волну гнать: доверенность, доверенность ...
– Какая довер-ренн-сть?
– На продажу комнаты, - буркнула я. Дверь родительской комнаты приоткрылась. Лицо выглянувшей на шум мамы залила краска, глаза испуганно забегали.
– Так!
– Соседка топнула ногой, покачнулась почти повиснув на дверном косяке.
– Отдайте мне мою доверенность! Я передумала.
– Но мы же договорились, - взмолилась ошарашенная таким поворотом мама.
– Я за всё заплатила ...