Жвачка
Шрифт:
– Логично. А все дырки замазка прикроет.
Они укрепили стекло, старыми гвоздиками и замазали.
– Пыльное оно какое-то!
– Посмотрел из глубины кухни на окно Иван.
– Давай помою!
– Пётр помыл стекло и насухо протёр газетой.
– Теперь слишком чистое!
– Вынимать будем или пыли накидаем?
– Это я так!
– Тогда мы пойдём Абрамычу навстречу. Если там очередь, то у меня там грузчик знакомый, с заднего хода вынесет.
– Дуйте!
Иван ещё раз рассмотрел совместные труды и удовлетворительно выдохнул. Вышел, запер квартиру, ключ положил под коврик. Спустился вниз, сел на лавочку и стал ждать остальных.
– А вы чего это стекло вставили?
– Я не стал Ивана отговаривать. Стекло по размеру встало? Встало. Чего ещё надо? Лучшее враг хорошего. Хочется со стёклами по городу болтаться? А если раскокаем? Он так решил.
– Правильно. Его сын разбил, ему и решать.
– А два рубля?
– Добавим, ещё бутылку возьмём.
– Только за.
Они прошли дворами к продмагу. В магазин привезли хлеб и внутри собралась очередь. Понурый Семён Абрамович стоял последним.
Увидев их, он судорожно оглянулся и подошёл к ним сам.
– Наверное на улице караулят.
– Вывалил на них что-то непонятное он.
– А ты можешь не этим, а тем говорить?
– Да я уже всё взял. Смотрю по магазину мужичок шныряет и в кошельки при расплате заглядывает. Ну, и у меня тоже позырил, а там не только целых восемь рублей, так и мелочи на два. Начал выходить, да через окно из-за шума на улицу глянул. Хлеб привезли. А этот мужичок двум кентам в кепках что-то объясняет и на магазин показывает. Я решил проверить. Вышел и за хлебную машину зашёл. Эти двое в кепках с забора поднялись и за мной. Тут я себя по голове ладонью хлопнул и говорю вслух, что мол хлеба ещё надо и обратно зашёл. Так и они вернулись и на заборчик сели.
– А третий где?
– Здесь его нет!
– Стой, не уходи.
– Распорядился Пётр.
– Ты, Тимофей иди обратно и у того дома за угол встанешь. Его дождёшься, а я за ними пойду. СССР страна победившего пролетариата. Если эти сявки нам будут мешать жить, то пусть лучше не живут. Тим, ты рукава-то закатай, а то рубашку порвёшь. Семён рубль дай, а то у нас наличности не хватает.
– Семён открыл кошелёк и выдал железным рублём.
Пётр подошёл к грузчику, носившему лотки с хлебом, прошептал на ухо и кинул деньги в карман его черного халата. Тот поставил лоток с хлебом на стеллаж. Нагнулся, проверил деньги в кармане и поставил бутылку в другой карман. Прошёл мимо Петра, тот переложил бутылку в свой карман, а оттуда перенёс в авоську Семёна. Ни слова не говоря он стукнул Абрамыча по плечу, как это делают с парашютистами перед прыжком. Семён Абрамович прыгнул. Вернее, грустно вздохнул, его глаза стали ещё печальнее и он вышел из магазина.
Так и есть: сявки в кепках пошли за Семёном. Пётр пошёл за ними. Эти ребята свернули за угол дома. Один резко попятился назад, но куда свалить, оглянуться не успел. Пётр схватил его за пояс и начал резко бросать-качать от угла дома до берёзы. Причём сил не жалел. Парень ничего не понял от такой болтанки, пытался прикрыться руками, то тогда спина, а не голова врезалась в угол дома или берёзу. Мотать его Пётр устал и отпустил. Тот рухнул к его ногам. Пытался шевелить конечностями, но у него получалось как у майского жука, упавшего на спину.
У его приятеля было ещё хуже. Тимофей был кузнецом на заводе. Кувалдой он не махал, для этого пневмомолот был, но железяк вращать под ним - молотом, приходилось целую смену. Хватило одного удара. Нос был сломан и кровь лилась водопадом, а верхние зубы, если и не были проглочены, то прятались под языком. А ведь Тимофей не выглядел амбалом, только немного в плечах пошире, чем Пётр.
– Передай своему, что гегемон очень недоволен. Ещё раз появится в нашем городе - мяснику отдам. Пошли!
– Кивнул Пётр своим.
– А почему ты себя гегемоном назвал?
– Спросил, всё это время молчавший, Тимофей.
– А у вас что, в цеху политинформацию не проводят? Наша страна рабочих и крестьян! Мы с тобой рабочие, то есть пролетариат, могильщик буржуазии, а значит - гегемон!
Семён Абрамович не вслушивался в их разговор. Он разрабатывал разные схемы, чтобы избежать встречи с этими ребятами в кепках, а работяги решили быстро, просто, эффективно и эффектно!
Иван показал новое стекло. Оно казалось лучше, чем было. Иван набрал глоток водки в рот, поболтал её языком и брызнул на стекло, как воду, когда гладят брюки. Мелкие капли оросили чуть ли не всё окно. От этого оно сразу приобрело вид потасканного, или бывшего или старого. Дальнейшее обмывание продолжили в гараже Тимофея.
Иван вернулся домой в хорошем настроении. Проблема была решена, денег на её решение ушло не много, честь семьи спасена. Но войдя он заметил на свежекрашенном полу, ещё месяца не прошло, какие-то белые кругляшки, которые через коридор проходили на кухню, а затем и в комнату. Татьяна смотрела телевизор, хотя чего там можно было смотреть? Её взгляд на Ивана был немым вопросом.
– Всё в порядке. Решил. Не представляешь во что мне это обошлось, чтобы нашего хомячка в детской комнате милиции на учёт не поставили. Он где в ванной?
– До сих пор нет! Я уж волнуюсь!
– А это что?
– Потрогал пальцем Иван белое наслоение на полу.
– Липкое!
– Не знаю!
Он, как следопыт прошёл по этим пятнам. Они вели под кровать Витька. Тот сладко посапывал, положив голову на плюшевого мишку, которого подарили ему в момент рождения. Он гулял по квартире прямо в уличной обуви. Иван схватил его за ногу и выволок из-под кровати.
Витёк перепугался, увидев грозное лицо отца перед собой. Слёзы горячим потоком снова брызнули из глаз.
– Собирайся арестант, мать тебе уже сухари насушила...
– Пап, ну я же не специально!
– Это ты следователю слезу пускать будешь! А в грязных кедах, ты специально шастал по квартире?
– Ну... я ...
– Ну что ты ребёнка мучаешь? Ему и так плохо. Папа всё решил. Тебе за стекло ничего не будет, а вот за эти пятна!
– Тон Татьяны резко изменился.
– Я тебя сама выпорю! Так что папина порка тебе счастьем покажется.
Витёк подпрыгнул как ужаленный и влетел в прихожую. Ему, даже, было несколько обидно. Во снах уже к тюрьме подготовился, а папа такую подготовку сорвал!