Зигзаг удачи
Шрифт:
– В другой раз! Ну, например, вечером!
– только для того, чтобы сплавить ухажера, Алевтина приносила себя в жертву.
– Я согласна встретиться.
– Авторучку давай!
– приказал Калачев.
В приемной, как бы невзначай, появились сотрудники и недвусмысленно смотрели па докучливого посетителя.
– Что это они на меня уставились?
– удивился Калачев, держа в руках перо и собираясь надписать фотографию.
– Ага, вон оно, в чем дело!
– Надо бы случиться
– Соревнование!
– прочел Иван Степанович.
– Это хорошо, правильно! Второй вопрос - персоналка… Это кто же такой Орешников?
– Фотограф, - Алевтина отвечала сквозь зубы.
– А что он натворил?
– Какое вам дело!
– вмешалась Лидия Сергеевна, у которой сдали нервы.
– Вы нам мешаете, товарищ! Вы получили фотографии? Претензий нет? И не задерживайте нас!
Калачев даже привстал.
– А ты кто такая есть?
На подмогу к Лидии Сергеевне бросился Юра:
– Товарищ, не безобразничайте! Уходите отсюда, а то мы вызовем милицию!
– А ну-ка, дайте мне жалобную книгу!
– не растерялся Иван Степанович.
– Ишь вы какие!
– Иван Степанович!
– на линию огня снова вышла Алевтина.
– У нас закрыто! Я обслужила вас из любезности!
– Хороша любезность! Я вас выведу на чистую воду! Где директор?
– Когда закрыто, жалобную книгу не выдают!
– сказал ретушер Петя.
– А собрание в рабочее время устраивают?
– ехидно спросил Иван Степанович.
На шум в приемную заглянул Орешников.
– А я тебя узнал!
– обрадовался Калачев.
– Ты меня фотографировал.
– Вы довольны снимками?
– с профессиональной вежливостью спросил Владимир Антонович.
– Блеск!
– похвалил Калачев.
– Ты скажи, кому тут шьют персоналку?
– Мне, - радостно поделился Орешников.
– Я десять тысяч выиграл, а им завидно.
– Деньги у тебя хотят отобрать, что ли?
– мигом сообразил Иван Степанович, - А ты не отдавай.
– А я и не отдам!
– В чем дело, гражданин?
– в приемной появился Кирилл Иванович.
– Дело в том, - четко ответил Иван Степанович, - что я тоже хочу участвовать в собрании!
– и обвел всех торжествующим взглядом.
– Я тоже член профсоюза!
– Невозможно!
– возразил директор.
– Это внутреннее дело нашего коллектива!
– У профсоюза, - продолжал куражиться Калачев, - нет секретов от трудящихся! Ты директор, что ли?
– Правильно!
– вдруг подал голос Орешников.
– Пусть товарищ примет участие!
– Глупости говорите!
– сказала Алевтина.
– Алевтина, помолчи!
– как муж, прикрикнул на нее Калачев.
– Я никому не позволю никаких махинаций! Вывеску повесили «Закрыто на учет», посетителей обманываете, над парнем, - он показал на Орешникова, - измываетесь!
– Они все против меня, - пожаловался Владимир Антонович.
– Все на одного, это не по-честному!
– поддержал его Калачев.
– Где у вас собрание, ты меня проводи!
И Орешников, взяв под руку нежданного защитника, повел его в павильон.
– Садитесь рядом со мной!
– пригласил он.
– Я тебя в обиду не дам, - пообещал Калачев, усаживаясь.
В приемной ошеломленно молчали.
– Их нельзя оставлять наедине!
– нервно заговорила Алевтина.
Полотенцев почесал затылок. Ситуация была дурацкая, - совсем не хотелось при постороннем человеке проводить весьма деликатное мероприятие.
Но… в это время Лидия Сергеевна решительно шагнула к павильону.
– Лидия Сергеевна, обождите!
– попыталась остановить ее Алевтина.
– Чего ждать?
– огрызнулась красивая женщина и скрылась за портьерой.
Это послужило сигналом. Калачев приветливо встретил вошедших:
– Все на месте? Можно начинать? Ничего другого не оставалось.
– Дорогие товарищи!
– бодро приступил Полотенцев, покосился на Калачева и покатил по наезженному пути: - Мы живем в такое прекрасное время, когда весь наш город, как один человек, готовится достойно встретить Новый год. На фоне успехов, с которыми мы пришли к этой знаменательной дате, особенно позорным является поведение некоторых ренегатов и двурушников, агентов мелкособственнической идеологии! Они, эти агенты, марают наши ряды.
Полотенцев сел. Орешников многозначительно толкнул Калачева в бок:
– Это он про меня!
– Товарищи!
– вскочила с места Лидия Сергеевна.
– В своем ярком и содержательном докладе товарищ Полотенцев пригвоздил к позорному столбу тех, кто оскверняет мораль нашего общества, тех, кто продался… - тут она запнулась, так как не знала точно, кому продался Орешников, но вскоре вывернулась.
– Одним словом, мы не позволим!
– выкрикнула в заключение Лидия Сергеевна.
– Ну, вот что, ребята, - внушительно потребовал Калачев.
– Хватит валять дурака! Я же свой человек! Я Алевтинин жених. Я, можно сказать, ее люблю!…
Все посмотрели на Алевтину.
Она зарделась и потупилась. Ей было очень приятно. Впервые в жизни ей признавались в любви, да еще при всем честном народе.
– Алевтина Васильевна, я искренне рад за вас, - поздравил ее Орешников.
– И за вас тоже, - обернулся он к Калачеву. Тут ему почему-то вспомнилась Оля, и слегка защемило сердце.