Зигзаг удачи
Шрифт:
– Больше!
– Неужели тысячу?
– Больше!
– Ты выиграл две с половиной тысячи!
– шепотом произнесла Оля.
Орешников снисходительно усмехнулся:
– Больше!
– Пять тысяч!
– у Оли закружилась голова, Орешников ласково сказал:
– Оля, не мелочись!
Наступила роковая пауза. Оля не решалась назвать следующую сумму.
– Ну!
– подбадривал Орешников.
– Смелее!
– Не может быть!
– наконец, отважилась Оля.
–
– Как одну копеечку!
– триумфально произнес Орешников, будто в этом была его личная заслуга.
Оля засияла.
– Володя, я так счастлива за тебя!
– и она поцеловала его на виду у всей ярмарки.
Орешников воодушевился.
– Теперь я понял, в чем смысл жизни! Будничная обстановка меня гнетет! До сих пор мне не везло. Максимум, чего я достиг, -ассистент режиссера в областной студии телевидения. Но тут я выпустил в эфир что-то не то, и вот я фотограф.
– Ты много успел, Володя.
– Оля смотрела на него влюбленными глазами.
– Ты хочешь сказать, я многого не успел. Мне уже двадцать восемь. Я должен наверстывать. Оля, мы переедем с тобой в Москву!
– С тобой хоть на край света!
– По-моему, мы украсим этот город…
– Все-таки ты отъявленный хвастун!
– В этом моя неповторимость!
– не унимался Орешников, которому деньги вскружили голову.
– В Москве меня возьмут фотокорреспондентом в журнал «Огонек»!
– Откуда ты знаешь?
– Телепатия, - напомнил Орешников.
Они засмеялись, вошли в парк и окунулись в толчею базара. На открытой эстраде шло новогоднее представление. Его возглавлял Дед-Мороз, одетый в многопудовый костюм. Вокруг него буйно веселились юные, горожане, которые пока, еще верили сказкам.
– Это мой отец!
– с нежностью сказал Владимир Антонович.
– Ты сын артиста Орешникова?
– удивилась Оля.
– Я его много раз видела в театре.
Они затесались в детский хоровод, стали прыгать и петь вместе со всеми.
– От подставки до макушки -
Сто четырнадцать огней,
На ветвях висят хлопушки,
И звезда горит на ней!
–
увлеченно пели Оля и Орешников.
Среди множества чужих детей Дед-Мороз увидел своего ребенка и забеспокоился, несмотря на то что его ребенок давно уже перешел границу детского возраста.
Сын указал глазами на Олю, и они с отцом обменялись дружескими взглядами.
– Разноцветные флажки,
Золотые петушки,
А под елкой Дед-Мороз,
Ватный снег его занес, -
пел хоровод.
– А теперь под этой аркой, - указал направление Дед-Мороз, - вас, ребята, ждут подарки!
И все дети, кроме Оли и Орешникова, устремились за гостинцами.
Орешников прощально помахал отцу. Отец-Мороз скрылся за кулисами, а Орешников повел Олю в торговый ряд, чтобы преподнести ей новогодний подарок, достойный его богатства.
Владимир Антонович держался, как ухарь-купец.
– Значит, так, квартиру будем строить двухкомнатную и внесем все сразу, чтобы потом над нами не висело! Ты случайно машину водить не умеешь?
– Нет!
– огорчилась Оля.
– Научишься!
– покровительственно сказал Орешников.
– Конечно, научусь!
Они протискивались по узкому проходу мимо торговых павильонов.
– Сейчас, Оля, мы будем с тобой транжирить деньги. Правда, я их еще не получил. Но это не имеет значения. Это будет у нас вроде генеральной репетиции. Мы все присмотрим, прикинем, рассчитаем… А ну-ка войдем сюда!
– Орешников потащил Олю в фанерный балаган, на котором красовалась вывеска «Меха».
– А то пальтишко у тебя невзрачное. У вас есть что-нибудь приличное?
– спросил Орешников.
– Мне шубу для жены.
Оля благодарно улыбнулась.
– И не какой-нибудь дрянной нейлон, - разошелся Орешников, - а из натурального меха!
– Норка есть!
– сказала продавщица.
– А ну-ка померь!
Оля надела шубку из норки, стала дивно хороша и, покраснев, шепнула:
– Какая прелесть!
– Сколько стоит?
– поинтересовался Орешников.
– Две тысячи четыреста!
– спокойно сообщила продавщица.
Орешников опешил.
– Это в старых деньгах или в новых?
– В новых!
– Двадцать четыре тысячи за водяную крысу?
– Водяная крыса - это одно, а норка - совсем другое, - возмутилась продавщица, снимая с Оли шубу.
– Да, это нам не по средствам!
– погрустнела Оля.
– А эта почем?
– Орешников показал на каракулевую шубу.
– Тысяча двести!
– А по нормальной цене у вас есть что-нибудь?
– Есть!
– продавщица уже потеряла интерес к покупателям.
– Нейлоновая цигейка.
– Эту дрянь нам и задаром не надо!
Орешников подал Оле ее потрепанное пальто и сказал:
– Ты мне и в нем нравишься!
Одному бывает трудно перенести испытание славой, другому испытание властью, третьему - богатством. Но слава проходит, власти можно лишиться, деньги уплывают… Некоторые люди так и не возвращаются в нормальное состояние, а некоторым это удается. Что-то будет с Орешниковым?…
Орешников и Оля покинули магазин.
– А еще называется новогодняя торговля!
– возмущался Владимир Антонович.
– Просто нечего подарить к Новому году!