Зима, дарующая счастье
Шрифт:
— Извини, — пробормотала она. — Я не смогу сесть.
— Все в порядке, дорогая, — сказал он, глубокий голос проникал в нее и успокаивал все смутные опасения. — Ты упорно трудилась и вполне заслужила право немного полениться сейчас.
— С ребенком все хорошо? — сумела пробормотать она.
— Она ест как свинка, — ответил он, пряча за смехом беспокойство, и Кэтлин снова провалилась в сон, как только он уложил ее спиной на матрац. Она даже не почувствовала, как он забрал у нее ребенка и снова застегнул рубашку.
Дерек долго сидел, качая ребенка на руках. Малышка весила опасно ниже нормы, но оказалась замечательно
Спокойные золотисто-карие глаза пылали, пока он смотрел вниз на крошечное личико, попав во власть рассеянных огромных голубых глаз новорожденной. Недоношенные младенцы имели одновременно старческий и странно нестареющий взгляд, их как будто кукольным лицам недоставало приятной упитанности из-за хрупкости лицевой структуры. Даже сейчас он мог сказать, что девочка обещает стать красоткой — с материнскими чертами лица и такими же густыми черными волосами.
Дерек дорожил каждым крошечным, хрупким пациентом, но этот упрямый маленький боец проник в сердце. Возможно, потому, что он смотрел и видел в ней ее мать, которая тоже была бойцом. Ей пришлось стать такой: нелегко в одиночку переживать беременность, что, очевидно, и произошло. И когда начались роды — слишком рано, — вместо того, чтобы остаться здесь, где она сама была бы в безопасности, она рисковала собственной жизнью, пытаясь добраться до клиники, где ребенку оказали бы медицинскую помощь.
Он не смог сдержать удивления по поводу отсутствующего мистера Филдса и впервые в жизни почувствовал, что ревность сжигает его, потому что неизвестный мужчина, по крайней мере, какое-то время получал любовь Кэтлин. Дерек спрашивал себя, что с ней случилось, что сделало взгляд недоверчивым и заставило отгородиться мысленными барьерами. Он знал, что они были там; он мог ощутить их. Эти барьеры вызвали в нем желание обнять ее и укачивать в своих руках, утешать, но он понимал, что она не станет приветствовать его близость.
Ребенок запищал, он посмотрел вниз и увидел, что глазки открыты, и малышка смотрит на него с крайне сосредоточенным выражением лица человека с плохим зрением. Он засмеялся и прижал ее к себе поближе.
— Что, милая? — нараспев произнес он. — Снова хочешь есть? — Поскольку ее желудок был слишком мал, она нуждалась в намного более частых кормлениях, чем нормальный новорожденный.
Дерек взглянул на Кэтлин, которая все еще глубоко спала. Идея приняла отчетливую форму. Одними из характерных черт Дерека были способность устанавливать долгосрочные цели и не позволить ничему сбить себя с курса, что часто заставляло его мать чувствовать, словно она имеет дело с непреодолимой силой, а не с ребенком. Когда он хотел чего-то, то упорно шел к этому. И вот теперь он хотел Кэтлин. Его сразу потянуло к ней, его интерес был порожден таинственной, но неоспоримой химической реакцией, которая заставляет животных спариваться и производить потомство; люди тоже не являлись исключением, и его собственное либидо было вполне здоровым. Ее беременность не ослабила его влечения, а скорее усилила каким-то первобытным образом.
Тогда, в процессе схваток и родов, влечение приобрело не только физическую, но и эмоциональную силу. Они были командой, несмотря на сдержанность Кэтлин. Этот ребенок стал его ребенком; он ответственен за его жизнь и благополучие. Девочка вышла из теплого тела матери в его руки. Он первым увидел ее, держал ее, смеялся над разъяренными воплями и положил на грудь матери. Малышка, бесспорно, была его ребенком. Теперь его цель состояла в том, чтобы сделать своей и ее мать. Он хотел, чтобы Кэтлин смотрела на него с той же бурной нежной любовью, которую выказывала своему малышу. Он хотел зачать следующего младенца, который будет расти в ней. Он хотел научить ее смеяться, разрушить недоверие в глазах, заставить ее лицо сиять от счастья.
Он должен жениться на ней, без всяких сомнений.
Ребенок запищал снова с большей требовательностью.
— Хорошо, мы разбудим маму, — пообещал Дерек. — Ты мне поможешь с моим планом, правда? Нас ведь двое, и мы окружим ее такой нежной заботой, что она забудет, что когда-то была несчастна.
Он разбудил Кэтлин, прежде чем ребенок начал вопить всерьез, и осторожно поддерживал женщину в сидячем положении так, чтобы она смогла покормить ребенка. Она была все еще очень слаба, но казалась более внимательной, чем раньше. Кэтлин держала ребенка у груди, поглаживая атласную щечку одним пальцем, глядя вниз на свою дочь.
— Который час? — спросила она полусонно.
Дерек передвинулся, чтобы взглянуть на наручные часы.
— Почти девять.
— И всего-то? Я чувствую себя так, будто проспала много часов.
Он засмеялся.
— Так и есть, дорогая, ты была измучена.
Ясные зеленые глаза Кэтлин обратились на него.
— Она все делает правильно?
Ребенок в этот момент зачмокал, потому что сосок на мгновение выскользнул из губ. Крошечный, как бутон розы, ротик отчаянно искал источник пищи, и когда малышка нашла его, то произвела негромкий писклявый чмокающий звук. Двое взрослых рассмеялись, глядя на нее.
— Она очень сильная для своего размера, — отметил Дерек, наклоняясь, чтобы поднять крошечную ручку, которая лежала на испещренной синими прожилками груди Кэтлин цвета слоновой кости.
Это была крошечная рука, ладонь не больше десятицентовика, но ногти совершенно сформированы и хорошего розового цвета. Пот стекал по вискам Кэтлин, Дерек ясно видел, как блестит от капелек грудь Кэтлин, но, по крайней мере, ребенку достаточно тепло.
Кэтлин попыталась сесть подальше от него, ее глаза сузились, пока она обдумывала его ответ, но тело возразило движению, и с тихим стоном она откинулась назад на его мускулистую грудь.
— Что значит — очень сильная для своего размера? С ней все хорошо или нет?
— Ей нужно в инкубатор, — сказал он, обвивая Кэтлин рукой и поддерживая ее мягкий вес. — Именно поэтому я создал здесь такую жару. У нее слишком маленькое тело, чтобы регулировать собственную температуру.
Лицо Кэтлин внезапно побелело и напряглось. Она решила, что все прекрасно, несмотря на то, что ребенок появился на месяц раньше срока. Внезапное осознание того, что ребенок все еще в опасности, ошеломило ее.