Зима Скорпиона
Шрифт:
Как долго он находится в этом ледяном аду? Должно быть, не один день. Может быть, не одну неделю. Понять было невозможно. А что с войной? Началась она? Он так не думал, иначе были бы слышны разрывы бомб и вой сирен воздушной тревоги. Какие-то знаки войны должны были быть. Он не спал и не ел уже несколько дней. Стоило ему задремать, врывались охранники и избивали его шлангами.
— Проснись, — прошепелявил блондин, сильно ударив его по лицу, и отступил, чтобы охранники могли начать избивать его. Во время избиения Скорпион слышал странный смех блондина «ух-ух-ух». Скорпион застонал и выплюнул несколько зубов.
На его теле не осталось ни одного дюйма, на котором не было бы
Что же с Ириной? Жива ли она? А Алена? Что с ней?
Выбить из Скорпиона признание им удалось на четвертом или пятом допросе (счет он потерял).
— Почему ты убил Черкесова? — требовал ответа Кулаков. Он кивнул блондину, тот едва коснулся ручки, как Скорпион начал кричать. «Держись, — говорил он себе. — Это временно. Но почему они ничего не говорят о видеозаписи на YouTube? Ведь в ней мое спасение».
— Не помню, — пробормотал Скорпион.
— Ты мог бы придумать ответ получше, — сказал Кулаков, положив руку на плечо Скорпиону.
— Степан, — сказал он, кивнув блондину, и тот тут же включил аппарат. Сначала Скорпион чувствовал только боль, но вдруг его пронзило: Степан! Он понял, кого напоминало ему лицо блондина — Алену. Это был ее сумасшедший брат.
— Подождите! — крикнул Скорпион.
Кулаков дал знак, и ток был выключен. Скорпион попытался повернуть голову, чтобы увидеть лицо блондина, но не смог.
— Что с Аленой?
— Догадался? — Кулаков приблизил свое лицо к лицу Скорпиона. — Да, это ее брат. Степан, скажи «добрый день».
— Ух-ух-ух, — сказал Степан.
— Что с Аленой?
— Мы позволили Степану допросить сестру. Это казалось правильным, но Степан не оправдал наших надежд. Он облил Алену керосином и поджег. Правда, Степан?
Степан ничего не ответил. Кулаков смотрел на Скорпиона.
— Она мертва, — сказал он.
Скорпион закрыл глаза. Перед его умственным взором предстал портрет Алены из кафе «Черная кошка», и ему стало плохо. Он пытался спасти ее, а в итоге подверг мучению, которого она боялась больше всего. Он не слышал ни одного слова об Ирине. Он не хотел знать, что они могли с ней сделать. Оставалась лишь одна вещь — YouTube. Ему нужно было выяснить, что с этой записью. И единственным путем к этому был трибунал.
— Кто приказал тебе убить Черкесова? ЦРУ? — спрашивал Кулаков.
Скорпион кивнул, его голова повисла.
— И ты признаешь теперь, что ты и Ирина Шевченко, действуя по поручению агента ЦРУ Кожановского, убили Юрия Дмитриевича Черкесова?
Скорпион снова кивнул.
— Да. Кроме того, я убил Распутина, Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, — прошептал он.
Кулаков сделал знак Степану, и тот ответил очередным разрядом, превышавшим все, что были до этого. Казалось, что конца этому не будет. Скорпион кричал, умолял, не сознавая, что говорит. Ему казалось, что он сходит с ума. Боль превосходила все мыслимые пределы.
— Да, это я! Прекратите! Пожалуйста! — кричал Скорпион. Он больше не был способен выносить эту боль. — Я убил его, я.
Ток отключили. Кулаков схватил Скорпиона за истекающее потом лицо:
— И не вздумай провести меня, — прошипел он, брызжа слюной. — Если ты потом откажешься, ты получишь такое, с чем твои сегодняшние ощущения покажутся легкой щекоткой.
Голова Скорпиона свесилась, как сломанный фонарь. «Они сломали меня», — подумал он. Ему пришлось сказать что-то, чтобы прекратить истязания. «Нет, — сказал ему некий внутренний голос. — Это всего лишь отступление». Он вспомнил, как Шефер в Афганистане в споре со старшим офицером цитировал Сунь Цзы: «Чтобы при отступлении ускользнуть от противника, будь быстрее его».
Скорпиона волокли по коридору. Откуда-то доносились крики, кого-то еще пытали. Его бросили в камеру. Перед тем как стальная дверь закрылась, в нее заглянул Кулаков.
— Ты знаешь, как казнят в Лукьяновке? Думаешь, это картинка? На рассвете тебя ставят к стене, как в кино? Ни, — ухмыльнулся он. — Тебя приводят в выложенную плиткой комнату с покатым в сторону отверстия для стока крови полом, ставят на колени и стреляют в затылок. Паф! — проговорил Кулаков, изобразив пальцем пистолет. — Твой суд, твой трибунал будет завтра. А на следующий день — паф!
И он снова изобразил пистолет.
— Твое настоящее имя, на кого ты работаешь, уже не имеет никакого значения. Тебя больше нет.
Дверь камеры захлопнулась с лязгом, зловещим, как смерть.
36
Суд,
Киев, Украина
Заседание трибунала проходило в комнате с побеленными стенами где-то в недрах Лукьяновской тюрьмы. Скорпиона привели в кандалах под конвоем шестерых охранников, подвели к лифту и спустили вниз. Помещение, в которое они вышли из лифта, выглядело глубоким подземельем: пустые бетонные коридоры, сырость и какие-то трубы. Скорпион был в слишком плохом состоянии, чтобы помыслить о побеге. Каждый шаг отдавался болью, а из-за кандалов он хромал. Одежду, кроме ремня и галстука, и обувь ему вернули. За несколько дней пребывания в камере он сильно похудел, одежда болталась на нем, а брюки он вынужден был поддерживать руками.
Его усадили на стул посреди комнаты лицом к узкому столу. Позади стула размещались шесть рядов скамей. Приведшие его охранники расположились у двери и у стен, держа в руках шланги. Он надеялся увидеть Ирину, но ее здесь не было. Они ждали в молчании, только Скорпион и охранники. «Они не собираются выпускать меня, — понял Скорпион. — Именно поэтому они спешат, даже в разгар войны».
Дверь открылась, в нее вошли и заняли места за столом трое мужчин — все с короткими стрижками, в темных костюмах, какие в моде у украинских номенклатурных работников. Это были судьи. Посередине сел худой мужчина с волосами серо-стального цвета и узким лицом с резкими чертами. На нем был черный галстук с желтым православным крестом, указывающим на его принадлежность к «Черным повязкам». Он смотрел на принесенную им с собой стопку бумаг. Через минуту вошла и села за боковой стол женщина в строгом костюме, принесшая с собой ноутбук, видимо, для ведения протокола процесса. Вошел техник и подключил видеокамеру, направленную на Скорпиона, а затем вошел и сел на стул сбоку Кулаков, также в галстуке черноповязочника.
— Нам сказали, что вы не говорите по-украински, поэтому суд будет вестись на русском языке, — сказал узколицый судья. — Для протокола, — тут он взглянул на женщину с ноутбуком. — Настоящий суд уполномочен Службой безпеки Украiни и администрацией Президента Украины. Его цель — установить виновность заключенного, известного как Майкл Килбейн, а также как Питер Рейнерт и как иностранный агент Скорпион, в убийстве кандидата в Президенты Украины Юрия Дмитриевича Черкесова. В качестве наказания за это преступление предусмотрена смерть. Отметьте, что настоящий суд правомочен вынести такой приговор.