Зима утраченных надежд
Шрифт:
быть боле власти президента Штатов!
Пестель задумчиво улыбнулся:
–А это хорошая идея!.. Да-с, хорошо сказали, Рылеев! Я подумаю над этим. А как вы смотрите по поводу разделения земель крестьянам?
–Как смотрю?
–Считаю, что нужно все земли, как помещичьи, так и удельные, разделить в каждой деревне поровну кресть-нам.
–Дарение?
–С правом дарения и продажи. И В вечное, потомственное владение. А другую часть земель помещичьих оставить помещикам.
Рылеев также обсудил с Пестелем необходимость большего введения членов общества в число депутатов Учредительного собрания.
–Однако диктатуру Временного правительства я решительно отвергаю!– твердо
–Напрасно. Вы тут не благоразумны, Кондратий Федорович. Как можно быть таким упрямцем!– упрекнул Пестель.
– Нет, я против диктатуры, пусть и временной!– упрямо повторил Рылеев.– Ни Конституция Муравьева, ни ваша «Русская Правда» меня не устраивают!
–И почему?
–Должен быть выработан Устав, который бы одобрили все члены Северного и Южного обществ!
–А почему Конституция Муравьева вас не устраивает?
–Никита Муравьев то за республиканское правление, то за революционную диктатуру. Его проект Конституции с ограниченной монархией меня не устраивает!
–Хорошо, а моя «Русская Правда»?
–Слишком радикальны вы! Слишком радикален проект введения нового строя при помощи Временного правительства!
–Но это временно, вы…
–Временное правительство на десять или пятнадцать лет?
–Пусть на десять!
–Без всякого обсуждения? Без сбора представителей всех сословий?
–Но это временно.
–Глава такого Временного правительства будет иметь неограниченную власть? А где гарантии, что он оною не злоупотребит?
–Знаете, я ею не злоупот…– начал было Пестель, но потом осекся под выразительным взглядом Рылеева.
–Мы только что говорили о Бонапарте,– припомнил Рылеев.– И мне не хочется видеть нового Бонапарта в России с фамилией Пестель или иной фамилией.
–Я не хочу быть уличен в личных видах… К тому же у меня фамилия не русская… Но ежели члены общества сочтут нужным, я смогу быть полезен России, ежели меня изберут. Но я вовсе не мечтаю стать русским Бонапартом!
–Хорошо, принимаю ваши замечания…
После встречи с Рылеевым Пестель встретился с Никитой Муравьевым. Муравьев тоже, как и Рылеев, не поддержал
планы Пестеля о создании диктатуры Временного правительства.
–Нет! Ваша диктатура Временного правительства кажется мне несбыточной и невозможной!– твердо заявил Муравьев.
–Неужто?– удивился Пестель.
–Даже против нравственности!– быстро прибавил Муравьев.– Нет, я решительно против ваших планов о
диктатуре и Временной правительстве!
Встретившись с членами Северного общества, Пестель им изложил основы своего проекта «Русская Правда».
–Мой демократический, республиканский документ,– излагал он основы своего проекта,– должен стать основой законодательства России после нашего восстания! Моя грамота или проект написаны для великого русского народа! Название я взял у Ярослава Мудрого. «Русская Правда», как я надеюсь, господа, предупредит волнения и возможные неудобства. Она объясняет людям, что они будут свободными от рабства! Если Оболенский и Трубецкой считают, что власть царя должна быть ограничена в пределах Конституции, которую сочинил Никита Муравьев, то я хочу сказать: надо покончить с монархами, царями! Ежели лишь один монарх правит, то какая бы ни была хорошей Конституция, будет деспотия! А нам не нужен тиран, господа! Мы помним славу древнего Рима, когда он был еще республикой, и помним конец Рима под властью императоров. Вспомните историю Великого Новгорода, думаю, согласитесь, что преимущест-ва республиканского правления налицо! Да, Никита Муравьев вспоминал о Конституциях Англии и Франции. Но разве мешали эти Конституции английским министрам, к примеру, делать, что они хотят, плюя на свой народ?
–Согласен,– кивнул Волконский.– Эти Конституции нам не понадобятся.
Пестель чуть улыбнулся, потом продолжил:
– В моей «Русской Правде» описаны будущие реформы социального, политического уклада государства, там я писал о границах государства, разделении территории на области, уезды, округа, о государственном управлении, безопасности. Писал о Временном правительстве. Теперешнее правительство есть зло и еще раз зло для народа нашего! Полагаю, Временное правительство должно уничтожить рабство, крепостное право.
–Правильно!– поддержал Пестеля Оболенский.
–Благодарю за ваше согласие! Очень рад!– великодушно сказал Пестель.– Российский народ не должен пребывать в рабстве! Мы должны освободить русского мужика от ярма подлого крепостничества.
–Только мы против диктатуры Временного правительства,– вставил Трубецкой.
–Но это временная мера,– слегка нахмурился Пестель.
–Тем не менее мы против!– добавил Трубецкой.
Его поддержали многие члены Северного общества:
–Ваши взгляды слишком радикальны!
–Именно!
–Мы против диктатуры Временного правительства!
–Как и против любой диктатуры!
–Мы надеемся жить в республике, а не в монархии!
–Мы за созыв Великого Народного собора после восстания!
–Мы за республику! А не за диктатуру!
Пестель сначала молчал, потом прочувственно воскликнул, раздраженный сопротивлением членов Северного общества:
–Одну минуту, господа!.. Почему-то я вам кажусь честолюбцем, новым бонапартом! Многие подозревают меня в каких-то диктаторских намерениях, чего нет на самом деле, уж поверьте мне! C’est ridicule, je vous en conjure! Я лишь радею за благополучие России, и только, господа!..– Он помолчал минуту, потом взволнованно
закончил, махнув рукой:– Так будет же республика! Au revoir! – И сильно ударил кулаком по столу.
Глава 10
Товарищ Брежнев и анекдоты.
14 декабря 1964 года Пленум ЦК КПСС освободил первого секретаря ЦК КПСС Хрущева от занимаемой должности по состоянию здоровья. Вместо Хрущева был назначен Брежнев Л.И. или, как впоследствии называли его все вокруг, товарищ Леонид Ильич Брежнев, непременно, товарищ, ну, как же иначе? Формулировка «освободить от должности по состоянию здоровья» являлась лживой и лицемерной, как и все, что происходило в бывшей тоталитарной стране с громким названием СССР, и это понимали многие граждане. То прошедшее мерзопакостное время можно было назвать еще временем всеобщего и тотального дефицита, когда туалетная бумага называлась такими пафосными названиями, как «Труд» и «Правда», а читатели многих газет пытались искать правду между строк. Это было время всеобщего одобрямса, если так можно выразиться, когда фальшь, лицемерие, ложь заняли почетное место в обществе, а Свобода слова, Правда, Права человека находились в мусорной свалке истории; когда, к сожалению, несогласные с коммунистическим режимом объявлялись ненормальными, а секретарей той самой единственной партии возили в машинах, называемых шутливо в народе «членовозами», до самой смерти, ибо по своей воле уходить с насиженного тепленького местечка никто не хотел – выносили под звуки оркестра ногами вперед (иногда бывали иные случаи, когда кого-то просто освобождали от должности в связи с болезнью или преклонным возрастом, не дожидаясь, когда вынесут конкурента ногами вперед, хотя все ездоки в «членовозах» были и больными, и очень преклонного возраста). Неу-