Зима в раю
Шрифт:
Сосед многословно извинился за то, что побеспокоил нас так поздно, e’pethialmente [255] в рождественский вечер, но в деревне стало известно, что из-за бури в долине нет электричества. А так как он знал, что наши вещи еще не прибыли из E’cothia [256] , то пришел, чтобы предложить нам свой фонарь. Он пользуется им, только чтобы проверять коз в хлеву вечерами, заверил нас Рафаэль, но сегодня он уже заходил к ним, и до завтра фонарь ему больше не понадобится. Да, еще он просит прощения за то, что прошел прямо к дому, но ворота были открыты, и…
255
Особенно (искаж. исп.).
256
Шотландии (искаж.
Я обнял его за плечи и провел в теплую кухню.
– Рафаэль, – произнес я, сглотнув комок в горле, – право, не стоило так беспокоиться. Вы проделали длинный путь в такой холодный вечер, чтобы…
– U’ted tranquilo, amigo, – улыбнулся Рафаэль. Он поставил лампу на стол и похлопал меня по руке. – U’ted tranquilo.
Затем старик стянул с головы вельветовую кепку и, зажав ее под мышкой, двинулся через кухню к Элли.
– Se~nora, – прошептал он застенчиво, заглядывая снизу вверх в ее растерянное лицо, – mi mujer y yo… o sea, ehm… [257] – Трясущимися от старости и волнения руками он протянул ей покрытый полотенцем поднос.
257
Сеньора… мы с моей женой… в смысле… (исп.)
– Возьми, Элли, – шепотом подсказал я жене. – Это тебе подарок – от Рафаэля и его жены.
Его супруга была удивлена и восхищена, totalmente encantada, коробкой конфет, любезно подаренной la se~nora, бормотал Рафаэль, нервно, но осторожно снимая полотенце. Не окажет ли la se~nora им честь, приняв в ответ это скромное приношение?
Элли растаяла. Ее нижняя губа задрожала, когда она взглянула на группу крошечных фигурок на подносе, которые открылись нашему взору. Чувства переполняли ее.
– E’ un bel'en, se~nora [258] , – сказал Рафаэль с наморщенным лбом – он тревожился, как будет воспринят его дар. – E’ el bel'en ma’ viejo de mi familia [259] .
Это была миниатюрная сценка, изображающая рождение Иисуса Христа, которую по-испански называют bel'en, то есть вертеп. В каждом испанском доме такой вертеп в это время года устанавливают на самое видное место, так как это важнейший символ Рождества. Преподнесенный Рафаэлем вертеп являлся самым старым в его семье. Основанием служила крышка от жестяной банки из-под печенья, а на ней с помощью глины, теперь потрескавшейся, был приблизительно воспроизведен интерьер простой конюшни. Когда-то яркие краски – желтая, красная и зеленая – с годами поблекли и отслаивались. В центре круга размещались маленькие ясли, грубо вырезанные из куска дерева. Головка младенца Иисуса едва угадывалась по мазку краски среди обрывков соломы, служившей ему постелью. Умиленная свита в лице Марии, Иосифа и трех волхвов изображалась тонкими колоннами из глины с ручками-веточками, а склоненные головы-желуди украшали нимбы из медной проволоки. На почтительном расстоянии сгрудились три крошечных животных неопределенной формы (предположительно овцы), а рядом с ними стояло более высокое существо, смутно напоминающее единорога, но скорее всего это был ослик, который в незапамятные времена потерял одно из своих хрупких глиняных ушей. Завершал сценку фон из неровных гор, склоны которых были утыканы сосновыми шишками, что означало деревья, а с высоты своей небесной орбиты, вознесенная туда согнутой металлической спицей, сияла звезда из спичек, обклеенная серебристой фольгой из сигаретной пачки.
258
Это вертеп, сеньора (исп.).
259
Наш старинный семейный вертеп (исп.).
– La se~nora не понравился мой bel'en? – вопросил Рафаэль и обратился ко мне в надежде получить толкование слез, побежавших по щекам Элли. Hombre, он сделал этот bel'en собственными руками, воскликнул он с обидой. S'i – много лет назад! Bueno, может, он и не стоил бессчетных миллионов, как огромный, усыпанный драгоценными камнями и покрытый шелками bel'en во дворце Паласио-Марч в Пальме, и, может быть, его Jes'us, Maria y Jos'e получились не так аккуратно и красиво, как те пластиковые, купленные в магазине фигуры, которые теперь все ставят на свои шикарные belenes, но зато его маленький bel'en уникален, это – часть самого Рафаэля. Почему? Madre de Dios,
Какое именно отношение имела к рождественской сцене его последняя фраза, буквально означающая «сорок проституток», я не знал; но спрашивать не собирался. Рафаэля увлекла его горячая речь, поэтому мне оставалось только принять успокоительный глоток джина, пока он продолжал свою тираду. Предложенный мной стакан того же напитка был отметен взмахом мозолистой руки.
– C'orcholi! [260] – гневно произнес наш невысокий сосед и нахлобучил кепку на макушку. Его голос возвысился до пронзительного воя. – Этот bel'en не просто e’pethial [261] , он священный, это продукт моей души!
260
Боже милостивый! (исп.)
261
Особенный (искаж. исп.).
Я как мог перевел это все Элли и сыновьям, когда Рафаэль сделал точно рассчитанную по времени артистическую паузу. Сам он в это время гримасничал и трясся от усилий сдержать свой неистовый характер.
– Ah s'i, для моего перворожденного сына, – продолжил он наконец, видимо слегка успокоившись и настроившись на более задумчивый лад. – Я сделал этот bel'en для моего первенца… для маленького Рафаэлито. – Он опустил глаза, громко шмыгнул носом и с драматичным хлюпающим звуком провел над губами ладонью.
Я посмотрел на Элли и по ее покрасневшим глазам и дрожащему подбородку понял, что суть этого в высшей степени эмоционального представления она уловила.
– Rafaelito, oh mi Rafaelito, – захныкал старик и сделал паузу, чтобы перекреститься нетвердой рукой. – S'i, se~nora, – продолжал он, подняв увлажненные глаза на Элли, которая теперь кусала губы и изо всех сил старалась не расплакаться в голос. – S'i, мой маленький Рафаэлито тоже родился в этот день, и я сделал этот bel'en для него… много-много лет назад. – Старый крестьянин прерывисто вздохнул, подбородок упал ему на грудь, и крупная слеза выползла из-под козырька кепки и плюхнулась на каменную плитку пола. – Сегодня день рождения моего Rafaelito. Ah s'i, amigos, – сегодня ему… ему было бы… – Но продолжать Рафаэль не мог. Он опустил голову, его поникшие плечи вскинулись, и он поднял руки к глазам, когда его старое хрупкое тело стали сотрясать немые всхлипы.
Элли колебалась всего секунду, прижимая к губам пальцы. Затем, не в силах больше сдерживаться, она бросилась к Рафаэлю с рыданиями и по-матерински обняла.
– Ну же, ну же, – приговаривала она, похлопывая его по вельветовой кепке и поглаживая по спине, как ребенка. – Ваш bel'en – самый красивый из всех, которые я видела, и мы будем дорожить им всегда – я обещаю.
– Grathia’, se~nora. Oh, mucha’ grathia [262] , – замурлыкал Рафаэль, не имея малейшего понятия о том, что ему говорит Элли, но тем не менее прижимаясь к ней. S'i, это два наших сына напомнили ему о Рафаэлито, когда они собирали с ним апельсины, объяснил старик. – Такие хорошие muchachos – совсем как его Рафаэлито, когда… но difteria [263] … – Он прочистил нос, с шумом втянув в себя воздух, проглотил то, что выдул, потом продолжил: – И вот почему я хочу подарить вам bel'en, который сделал для Рафа… Рафа… oh, mi Rafaelito-o-o!
262
Спасибо, сеньора. Большое спасибо (искаж. исп.).
263
Дифтерия (исп.).
Спазм дрожи потряс тело Рафаэля, его колени задрожали, и он заревел, как ребенок – хотя его вопли значительно заглушались грудью Элли, которая оказалась как раз на уровне лица нашего скорбного пастуха. Одной рукой он хватался за этот изобильный источник ласки и покоя, словно коала, висящая на дереве, в то время как вторая его рука с лихвой возвращала Элли поглаживания по спине.
Этот трогательный акт обоюдного утешения и благодарения длился под аккомпанемент взаимного бормотания, пока Элли не решила (и, возможно, не без оснований), что гладящая ее спину рука Рафаэля оказалась в опасной близости от зоны, в которой обычно совершается хватание за попу. Тогда природная сострадательность моей жены мгновенно сменилась непримиримостью, и она в ту же секунду выбралась из рыскающих лап Рафаэля, издав шокированный смешок и негодующий вопль: