Зима в раю
Шрифт:
– АХ ТЫ, СТАРЫЙ ГРЯЗНЫЙ ИЗВРАЩЕНЕЦ!
Рафаэль почесал голову через ткань кепки. Огорошенное выражение его лица свидетельствовало о том, что, по его мнению, очаровательной la se~nora действительно, как выражаются на Майорке, не хватало нескольких апельсинов до полного килограмма.
Исполнив весь репертуар андалусских вздохов, надутых губ, обид, взмахов руками и шепелявых протестов, Рафаэль в конце концов успокоился и поддался на наши уговоры остаться ненадолго и присоединиться к нашему традиционному на Майорке рождественскому ужину из ensaimadas и кружек горячего, густого, сладкого шоколада, хотя на всем его протяжении
Бесценный bel'en Рафаэля водрузили с должным уважением и приличествующими случаю церемониями на самую видную полку на кухне, где примитивно исполненные фигурки освещались пучком декоративных свечек для торта, которые Сэнди и Чарли остроумно придумали воткнуть в две половинки картофелины. Благословенны будут миротворцы.
Тот незабываемый день подошел к милосердно мирному завершению. Умягченный джином Рафаэль безмятежно похрапывал у нашего семейного очага. От его брюк поднимался разбуженный теплом козлиный запах и добавлял аутентичности маленькой глиняной конюшне, которая гордо стояла на полке над головой старика. Даже Элли позволила себе удовлетворенную улыбку.
Как сказал Чарли, Рождество-то все-таки удалось.
Глава 7
Крылатый трубочист
Мы смотрели как завороженные. Под мерное пыхтение двигателя небольшого грузовика с цистерной из «Осифара» – местной ассенизаторской компании, занимавшейся удалением сточных вод, пульсирующая гибкая труба жадно всасывала отвратительную жижу из зияющей черноты септика – совсем как хобот какого-то порочного механического слона, припавшего к любимому водопою. По-испански отстойник назывался «pozo negro» – то есть «черный колодец», и при данных обстоятельствах я не смог бы придумать более точного термина.
Нас было всего трое: представитель «Осифара» в комбинезоне практичного коричневого цвета, я сам и импозантный розовобрюхий удод, который выпорхнул из сада на своих крыльях в черно-белую полоску и устроился на выгодной для наблюдения точке, а именно на том, что осталось от поломанного молнией эвкалипта.
– Как, по-вашему, когда этот pozo negro опустошали в последний раз? – сонным голосом спросил меня сотрудник «Осифара».
– Сеньор Феррер, который продал мне этот дом, говорит, что отстойник ни разу не откачивали с тех самых пор, как установили его десять лет назад. Я беседовал с ним на эту тему сегодня утром. Его не нужно чистить, вот как он мне сказал.
Человек из «Осифара» только качнул головой и пожал одним плечом. Очевидно, ему было все равно.
Мне показалось, что ассенизатор руководствовался принципом: «Всей работы все равно не переделаешь», и если бы не острая нужда в деньгах, он не стоял бы здесь в разгар рождественских каникул, ублажая клиента светской беседой и наблюдая за тем, как чьи-то экскременты извлекаются из вонючего отверстия в земле.
– Да, сегодня утром сеньор Феррер даже показал мне планы этого pozo negro, – сказал я, пытаясь высечь у собеседника искру профессионального интереса. – После этой камеры идет еще одна, с камнями, которые функционируют в качестве фильтра. И тогда все, что осталось, то есть просто грязная вода, отводится во впитывающую траншею где-то вон в том поле.
Сотрудник «Осифара» пожал вторым плечом. Удод развернул свой хохолок в достойный могиканина веер, поднял одну лапку и с акробатической ловкостью почесал живот длинным изогнутым клювом. Ему тоже было абсолютно все равно. И насос качал свою жижу, не обращая на мои слова никакого внимания.
Если
– Может быть, засорилась труба, соединяющая pozo negro с фильтрационной камерой? – выдвинул я предположение в новой попытке завязать разговор с техническим уклоном. – Вероятно, потому и переполнился pozo negro.
На этот раз ассенизатор даже не стал пожимать плечами. Он только скептически приподнял бровь и побрел к септику, не вынимая рук из карманов. Наклонившись, он на минуту заглянул в черную пустоту, демонстративно не замечая удушающей вони, вползающей ему прямо в ноздри, затем обернулся ко мне и исполнил комбинацию из качания головой, пожатия плечами и двойного поднятия бровей.
– Тут нет никакой отводящей трубы, – сказал он, – никакой фильтрационной камеры и никакой впитывающей траншеи. Co~no, все, что у вас есть, – это простая накопительная емкость. Nada m'as [264] .
– Но как же планы? – запротестовал я. – Сеньор Феррер объяснил мне все обозначения, и там изображена полная трехкамерная система – totalmente comprensivo [265] . В планах все нарисовано.
264
Ничего более (исп.).
265
Очень подробно (исп.).
– Los planos? Забудьте о них. Этот pozo negro был построен самым дешевым способом, и, кроме него, ничего тут больше нет. Los planos ничего не значат. Nada.
– Но разве санитарный инспектор мог допустить, чтобы при строительстве игнорировались планы? – спросил я в смятении. – Как он мог дать разрешение на такую бесполезную бочку? Строительство ведь надо согласовывать!
– Дать разрешение? Согласовывать строительство? – Сотрудник «Осифара» сделал шаг назад и оторопело воззрился на меня. – Hombre! – пробормотал он, тряся головой. Должно быть, такой наивности он еще не встречал.
У меня засосало под ложечкой. Томас Феррер, очевидно, использовал свое высокое положение в местной администрации, чтобы заставить проверяющие инстанции закрыть глаза на это дешевое подобие современной канализации.
– И что же теперь делать? – спросил я, борясь с подступившей дурнотой.
– Теперь, при нормальной семейной эксплуатации дома, вам придется вызывать нас примерно раз в месяц, чтобы мы откачивали ваш септик, – бесстрастно выдал диагноз представитель «Осифара» и одновременно вручил мне счет за сегодняшний вызов.