Зимнее лето весны
Шрифт:
– Счетчик от приемного покоя досюда бьет на пятьдесят рублей, – заявил санитар.
Глава 24
Схватив купюру, Дима испарился, я осмотрелась и обозлилась на Гарика. Неужели он не мог найти более приличное место для «хранения» Арины Виоловой? Конечно, идея спрятать меня от всех в недрах инфекционной больницы, куда не пустят посторонних, замечательная. Устраивая аферу, Гарик сказал:
– Полежишь пару деньков, почитаешь книжки. Заодно отдохнешь, а я пока подключу все свои возможности и непременно узнаю много
У Реброва, наверное, большие связи, он сумел организовать необходимое мероприятие за одну ночь, снял с меня все хлопоты. Теперь надо только ждать. Первый раз в жизни я столкнулась с человеком, который сказал мне:
– Вилка, спокойно, проблему я решу сам, выбрось ее из головы.
Обычно подобные слова произношу я, приученная с раннего детства рассчитывать лишь на собственные силы.
Глаза медленно осматривали палату. Ну и ну! На полу порванный линолеум, стены забрызганы подозрительными темно-коричневыми пятнами, окна посерели от грязи, похоже, последний раз их мыли еще до начала Второй мировой войны. В палате стоят две кровати, на одной навалены тюки с бельем для стирки, вторая предназначена для меня. Матрас жуткий, подушка омерзительная! И пахнет тошнотворно!
Стараясь не касаться мебели, я подошла к окну, обнаружила, что на нем нет шпингалета, и распахнула раму. Да уж! Первый этаж, а решетка отсутствует. Через пару метров от того места, где я нахожусь, шумит проспект. Ну ничего себе инфекционная больница! Сюда может пролезть любой! Подойди, открой окно, и пожалуйста – палата и в ней человек, начиненный бациллами. А вдруг у него экзотическая болезнь, какая-нибудь лихорадка Эбола? Тогда как?
Гарик, между прочим, обещал мне другие условия.
– Двухкомнатная палата с санузлом, – говорил он. – Не отель «Шератон», но вполне прилично, еду будут возить из ресторана, телевизор и дивидишник в наличии, книг тебе принесут, а вот телефоном не пользуйся, отключи аппарат, мне не звони, и я не смогу с тобой соединиться. Полнейшая секретность! Лежи. Спи. Ешь. Отдыхай. А я во всем разберусь. Палата будет заперта снаружи. И, извини, окон нет. У них строго – инфекционная больница, никого, кроме врача, не впустят.
А тут первый этаж… Минуточку! Врач, оформлявшая мои документы, сказала:
– Дима, вези ее в четвертую палату на втором этаже. – И еще добавила: – Смотри не перепутай!
А полупьяный Дима оставил меня на первом. Двухкомнатная палата люкс сейчас пуста! Я хотела выйти в коридор, найти приемный покой и попросить доктора исправить ошибку. Но притормозила на пути к двери. Конечно, идея Гарика выключить меня из расследования на первый взгляд кажется замечательной. С запертой на замок писательницей не случится ничего плохого, разве что ей поставят клизму в прямом смысле этого слова. Но почему я безоговорочно поверила Реброву? Отчего решила, что он хочет помочь мне? Мы встретились второй раз в жизни, никогда не были близкими людьми. По какой причине Игорь Александрович надумал взять шефство надо мной?
– Ты не Достоевский, всего лишь один из авторов средней руки.
Почему столько хлопот и потраченных денег? Мне стало жарко. Вилка, ты дура! Гарик просто запудрил тебе мозги, убаюкал сладкими речами, а на самом деле он активный участник происходящего и теперь натурально посадил тебя под замок. Лена Напалкова, наверное, была права: издатель очень хитер. Еще он определенно умеет гипнотизировать собеседника, иначе почему я пошла за ним, как собака за хозяином? Просто бред, от которого сейчас, слава богу, я очнулась. Но зачем Реброву нужна я, Виолова?
Я потрясла головой. Так, на все вопросы следует отвечать по мере их поступления, не надо хвататься сразу за решение всех проблем, выстроим их по ранжиру и начнем.
Гарик решил изолировать слишком активную Вилку от окружающей действительности. Зачем? Чтобы провернуть некие дела, осуществить которые она мешала. Следовательно, издатель на стороне моих врагов. Ну ладно, я поступила по-идиотски, выложив массу с трудом добытых сведений постороннему человеку, прикинувшемуся другом, еще глупее было рассказывать ему о своем страхе. На данном этапе Ребров потирает ладошки, зная, что писательница, дрожа от ужаса, сидит в клинике и он может дальше вести свою игру.
Я раскрыла сумку, вытащила из нее парик, в котором ходила в «Панду», и нахлобучила его на голову. Что ж, все пока складывается не в мою пользу, но я не стану сидеть тут сложа руки. В богом забытой больнице еще те порядки, обо мне никто не побеспокоится, а даже если и спохватятся, то пьяный Дима не сможет вспомнить, куда засунул больную корью женщину. Да и кто станет меня искать! Гарик? Он спокоен: госпожа Тараканова под присмотром. Алик Мальков? Но его, как справедливо полагает Ребров, дальше справочного окошка не пустят, скажут: «Да, есть такая, ждите, пока выздоровеет».
Я поправила парик, вылезла в окно, притворила раму и побежала в сторону метро. Ближе к вечеру я вернусь так же через окно и пойду искать кого-нибудь из медиков. Вот тогда я и заявлю: «Что за безобразие? Мне обещана палата люкс, а я весь день сижу в отвратительных условиях!»
Домчавшись до подземки, я зарулила в шумное кафе, зашла в туалет и со вкусом накрасила лицо, превратившись в Ирину, креативного менеджера агентства «Панда». Чашечка плохого кофе и слишком мягкая ватрушка из безвкусного теста перебили голод. Очень довольная собой, я вынула телефон с новой «симкой», отрыла в сумке визитку Фатимы и набрала номер актрисы.
– Привет, – послышался веселый голос, – сейчас не могу ответить на ваш звонок, я занята на съемках. Пожалуйста, подождите некоторое время или звоните мне на мобильный…
Я немедленно воспользовалась предложением Фатимы и на этот раз услышала совсем не веселое:
– Алло…
– Фатима?
– Ну, – недовольно протянула актриса. – Кто в такую рань не спит?
– Ирина из агентства «Панда».
– Кто? – зевнула Фатима.
– Мы с тобой вместе ходили в туалет, – путано представилась я, – ты плакала, а…