Зимнее пламя

Беверли Джо

Дженива поставила на стол фрикасе из цыпленка, затем блюдо тушеного горошка.

— Удивляюсь, что кто-то, кроме находящихся в безвыходном положении, желает служить!

Эшарт, подняв бровь, посмотрел на нее:

— А если бы от этого зависело, получит ли ваш отец звание адмирала, вы бы пошли на службу?

— Чины на флоте не покупаются, как в армии.

— Но продвижение часто надо подмазывать. Дженива добавила еще блюдо жареного картофеля и села, молча соглашаясь с ним. Карьере отца и в самом деле помогал его троюродный брат,

виконт.

Разговор перешел на другие дворцовые дела, и из него Дженива узнала, что обе леди Трейс одно время являлись фрейлинами королевы и, помимо прочего, в их обязанности семья вменяла необходимость держаться поближе к монарху и блюсти интересы Трейсов. Она призналась себе, что такое существовало во всех слоях общества. Много раз сама Дженива и ее мать старались ублажить джентльмена, занимающего высокий пост, или его жену, потому что они могли повлиять на карьеру отца. Она была рада, что служба при дворе и дворцовые интриги не грозят ей в будущем, если только дом великого маркиза Родгара не окажется своего рода королевским двором и ей не придется пятиться, покидая его общество, вставать и делать реверанс каждый раз, когда он будет входить в комнату, и сдерживаться, чтобы не чихнуть.

Дженива знала и менее знатных дворян, которые требовали почти того же, но это было уже слишком; и все же тяжелые тревожные мысли не выходили у нее из головы всю остальную часть пути.

Глава 12

Первым знаком их прибытия был пробежавший мимо лакей с блестевшим на солнце позолоченным жезлом, он обогнал их, спеша предупредить о приезде. Эшарт ехал рядом с главной каретой с застывшим лицом, глядя прямо перед собой.

Какова же была истинная цель, заставлявшая его остаться здесь? Готовился ли он к схватке или намеревался затеять ее сам? Дженива понимала, что их помолвка — всего лишь предлог и маркиз решил использовать его.

Когда они въехали в ворота, затрубил рог, предупреждая о вновь прибывших обитателей огромного дома, видневшегося за голыми ветвями деревьев. Вероятно, Родгар-Эбби был построен из светлого камня, но лучи заходящего солнца позолотили его, и теперь крыши и трубы дома ярко сверкали. Тот же сказочный свет заливал склоны холмов, вечнозеленые кустарники, лужайки и живописные озера. Хотя парк явно создавали для наслаждений, он производил впечатление островка нетронутой природы, но даже это не успокоило Джениву.

Вероятно, Шина разделяла ее тревогу, ибо она ухватилась за руку Дженивы и сжала ее, однако сама Дженива опасалась, что является всего лишь утлым суденышком в этих водах.

Одну Талию ничто не тревожило.

— Какой восхитительный парк, даже зимой! И как прекрасно смотрятся вместе вечнозеленые кусты и другие деревья! А еще олени. Я люблю оленей! О, посмотрите на этот китайский мостик — правда милый? И греческий храм. Я очень надеюсь, что погода улучшится и позволит нам погулять! — Она повернулась к Джениве: — Знаешь, я ведь никогда

не была здесь. Это такой подарок, да к тому же на Рождество! Я слышала, что дорогой Беовулф празднует Рождество с большой пышностью.

Вот этого-то Дженива и боялась больше всего.

— Ты бы лучше называла его Родгаром, Талия, — строго сказала леди Каллиопа. — Как-никак он уже взрослый мужчина.

Талия надула губы.

— Возможно, ты права, но я помню его еще милым ребенком. — Она взглянула на Джениву. — Тогда он, конечно, был лордом Графтоном, но я думала, что неправильно называть дорогого милого мальчика его титулом. А какая у него была улыбка! Родители обожали его… — От воспоминаний ее глаза погрустнели, как это часто случается с глазами стариков. — Такое печальное событие. И это произошло здесь.

Дженива с еще большим волнением посмотрела на сияющий золотом дом, к которому они постепенно приближались.

— Не тревожь призраков прошлого, — приказала леди Каллиопа.

— Я постараюсь, Капли. Но ребенок… — Талия наклонилась и похлопала по одеялам, в которые был завернут спящий Чарли. — Может быть, то, что мы привезли младенца, нам поможет.

Карета остановилась перед широкими ступенями. Слуги уже ожидали их — горничные в белых передниках и чепчиках и лакеи с пудреными волосами в голубых с золотом ливреях.

Один из лакеев опустил ступеньки и открыл дверцу кареты. Первой из кареты выбралась Дженива; она отступила в сторону, чтобы могли спуститься Талия и Шина. Леди Каллиопе пришлось подождать, пока лакеи принесут ее кресло.

Несмотря на то, что слуги предлагали свою помощь, Шина судорожно прижимала к себе и ребенка, и свой узелок, так что в конце концов Дженива взяла ребенка и попыталась успокоить ее:

— Все будет хорошо, Шина.

Впрочем, ей не хотелось обещать того, чего она не могла выполнить.

— Какое прекрасное путешествие, дорогой мой мальчик! Я совсем не устала. — Талия, сияя улыбкой, обернулась к Эшарту, который, спешившись, присоединился к ним.

Он внимательно взглянул на Джениву:

— А вы, любимая?

В его тоне ей снова почудилась опасность. Он готов к битве, это ясно. В мрачном расположении духа, укрытый темным плащом, маркиз стоял перед своей разукрашенной роскошной каретой, контраст этой картины был настолько очевиден, что поразил ее.

— Это действительно ваш экипаж, милорд? — не выдержав, спросила Дженива.

Эшарт надменно поднял брови:

— А вы думаете, я его украл?

— Нет, но… Талия говорила, что вы никогда не ездите в карете…

— Почти никогда, — поправил он ее. — Эта карета принадлежала моему отцу, который был совсем другим человеком.

Это простое объяснение несколько успокоило ее. Может быть, она напрасно волновалась?

— И вы были так добры, что дали ее для поездки вашим тетушкам…

— Я только заплатил по счетам.

— Вы могли бы и отказаться. Маркиз чуть заметно улыбнулся: