Зимние вечера (сборник)
Шрифт:
Лиза показала ей книгу, в которой были отмечены карандашом задачи, заданные ей.
— Э, да это совсем не трудно! — вскричала Маша, прочитав первую задачу: — хотите я вам помогу?
— Душенька, Машенька, помоги! — обрадовалась Лиза: — с тобой вместе мне так хорошо было готовить уроки!
Девочки уселись за стол. Маша забыла и мать, и ее приказание скорей возвращаться домой и вполне погрузилась в свое любимое занятие — разрешение запутанных арифметических задач. Она считала быстро и в то же время не забывала объяснять своей маленькой подруге весь ход действия. С ее помощью Лиза
— Я не знаю, как это сосчитать, — с недоумением сказала Маша, — это что-то новое! Верно, гувернантка объясняла вам из арифметики что-нибудь, чего я не слыхала?
— То-то и есть, что объясняла, — подтвердила Лиза, — даже два раза объясняла, только мне лень было слушать, за это-то она меня и наказала!
— Ах, Лизавета Петровна, да отчего же вы не послушали, — с сожалением вскричала Маша, — мне бы рассказали, мы бы с вами вместе и сосчитали!
— Не беда, еще раз объяснит, — небрежным голосом отвечала Лиза, — вед я и так решила четыре задачи, a она задала всего шесть, этого довольно.
— Позвольте, я попробую, может быть, я как-нибудь и придумаю, — попросила Маша.
Лиза оставила ее над книгою, a сама, довольная тем, что приготовила больше половины урока, принялась бегать и скакать по комнате.
Долго ломала себе бедная Маша голову над трудным вычислением: задачи были сложные, с запутанными условиями, с большими числами и решались посредством деления, о котором она не имела никакого понятия.
— Да брось ты это! — вскричала беззаботная Лиза: — завтра Ольга Семеновна мне опять объяснит то, чего я не слушала сегодня, и тогда я сумею сделать эти задачи!
— A я-то? Мне никто не объяснит! Я так и не буду этого знать! — с отчаянием в голосе проговорила Маша.
Лиза с удивлением посмотрела на нее. Унылый вид Маши поразил девочку.
— Если тебе так хочется это узнать, — сказала она, — так я могу, пожалуй, дать тебе книгу, где это все написано; только очень непонятно написано, я пробовала читать, да ничего не поняла. Может быть, ты поймешь.
Глаза Маши заблистали радостью.
— Дайте, дайте. барышня, — просила она, — я не разорву и не запачкаю вашу книгу; я вам в целости отдам ее.
— A по мне хоть совсем не отдавай, — беззаботно отвечала Лиза, — гувернантка ведь объясняет нам арифметику сама, без книги, a понадобится, так маменька купит.
— Вы мне, может быть, и еще каких-нибудь книг дадите почитать? — робко попросила Маша.
— Хорошо, только ты, кажется, уж все наши книги перечитала; а, впрочем, поищи сама.
Обрадованная этим позволением, Маша перешла в классную комнату и принялась перебирать шкаф, наполненный книгами. Лиза сказала правду, большая часть этих книг давно читана и перечитана ею. Но вот книга, которую она начала в тот самый день, когда мать взяла ее от Светловых; эту надо закончить, a вот эта новая, a эти она читала, но давно и плохо поняла, надо перечитать. Девочка отложила четыре-пять книг и стала перелистывать шестую. Это была также новинка. Маша прочла страницу, две и так заинтересовалась чтением, что не могла отойти от шкафа. Время шло, она его не замечала и простояла бы так несколько часов перед шкафом с открытой книгой в руках, но Лиза помешала ей.
— Ты еще не ушла! — вскричала она, — a наши приехали. Ну что выбрала себе книгу?
Маша вздрогнула. Увлекшись чтением, она забыла, что послана к Светловым за делом на минуту, что строгой гувернантке неприятно будет застать ее вместе со своей воспитанницей. Теперь все это сразу пришло ей на память. Она наскоро распрощалась с Лизой, собрала книги, которые выпросила себе для чтения, и поспешила уйти прежде, чем господа поднялись на лестницу.
Домой Маша шла еще бодрее и веселее, чем к Светловым. Она не думала ни о матери, ни об ожидавшей ее работе, она мечтала об одном — скорей приняться за чтение тех книг, которые дала ей Лиза, скорей узнать то «новое», которое помогло бы ей решить Лизины задачи. С радостным сердцем вбежала она на лестницу и постучала в дверь своей квартиры. Мать сама отворила ей.
— Насилу-то притащилась! — закричала она. едва девочка ступила в темную переднюю. — Ты где это шлялась, а?
Ошеломленная сердитою встречей матери, Маша стояла неподвижно, не говоря ни слова.
— Да ты чего же истуканом стоишь, негодная девчонка! — кричала Ирина Матвеевна и, схватив девочку за руку, втащила ее в мастерскую. — Я тебе что наказывала, когда посылала тебя к Светловым, а? Ты ушла из дому в десятом часу, a теперь уж второй! Где ты была? Говори сейчас! Да говори же! Отвечай, когда мать спрашивает!
Она взяла Машу за ухо и принялась со всей силы трясти ее.
— Я была y Светловых! — прерывающимся голосом проговорила Маша. Книги, которые она бережно прижимала к себе, выскользнули из рук и упали на пол.
— Это еще что? — закричала Ирина Матвеевна, увидев их, — что ты такое притащила? Ты y господ книжками баловалась, так думаешь, я и здесь тебе это позволю; нет, матушка, не жди! я дурь-то из тебя выбью!
Она подняла книги. Маша вообразила, что мать собирается выбросить их, и для спасения их собрала всю смелость, какой y нее не хватало для защиты самой себя.
— Маменька, маменька, не бросайте их! — закричала она, хватая Ирину Матвеевну за руку: — это книги барышень!
— Дура! С какой стати мне их бросать, — отвечала Ирина Матвеевна, — только тебе не видать их, как своих ушей!
Она открыла ящик комода, положила в него книги, заперла его на ключ и сунула ключ к себе в карман.
— Ну. ты чего же стоишь? — обратилась она к Маше, с немою горестью следившей за всеми ее движениями. — Мало тебе, что целое утро прогуляла. Скорей принимайся y меня за работу! Вон я тебе приготовила юбку, дошей ее!
Маша покорно села за работу, но заниматься шитьем внимательно она не могла. Она вспомнила те два часа, которые только что провела в доме Светловых, вспомнила те веселые мысли, с какими шла домой, — и суровость матери казалась ей вдвое обиднее обыкновенного. Пусть бы ее бранили, били — она безропотно перенесла бы это; но отнять y нее книги, запретить ей читать, — это было жестоко, слишком жестоко! Она не смела плакать, хотя слезы душили ее и беспрестанно застилали ей глаза. Рука ее с иголкой двигалась машинально, но она сама не знала, что и как шьет.