Зимний излом. Том 1. Из глубин
Шрифт:
Самоубийца уходит вбок... Хоть в этом повезло, иначе пришлось бы самому... Готовится к прыжку, но прыжка не будет! Леворукий бы побрал гайифские пистолеты! Рука как неживая...
Буланый спотыкается, передние ноги подгибаются, бедняга ныряет мордой вниз, в пыльно-лиловые волны. Круп забрасывает влево. Закатные твари, горе-ездок оказался под конем! Если седельная лука пришлась на живот, буланый погиб зря.
Дриксенцы как пить дать решили, что подбили перебежчика. Попробуют
Цветы и кровь... Сколько раз он это видел – алые брызги на лепестках – белых, желтых, синих? Только на маках крови не видно, на красных, степных маках, но они здесь не цветут.
Буланый мертв. Дурак в парадном мундире шевелится и стонет. Сел! Молодой, как и следовало ожидать, и лицо знакомое, даже слишком. Откуда он здесь? Гельбе – неподходящее место для столь важной персоны. Персоны должны сидеть в столицах и слушать умных людей.
Так, мы окончательно очнулись и ненавидим? Ну-ну, выжить – это еще не самое страшное. Иногда бывает и хуже.
– В следующий раз, граф, когда соберетесь кончать с жизнью, извольте доложить по всей форме. Я отправлю вас туда, где от вашей трусости будет польза.
Шорох, потом стук, словно по дереву. Откуда в Гельбе дерево? Оттуда же, откуда в Олларии дубовые головы. Лэйе Астрапэ, ему когда-нибудь приснится что-нибудь приличное?
– Господин маршал, к вам господин военный комендант.
– Хорошо.
Трубы на крышах светятся, значит, где-то есть солнце. Неужели Никола отыскал поставщиков, рискнувших связаться с благородными эориями, и если нашел, где взять золото? Не заплатить тем, кто рискнул, – к весне остаться без продовольствия, а сюзерен отдает долги разве что обойщикам и портным. Продать особняк? Сейчас в Олларии домов не покупают...
– Монсеньор! – военный комендант и генерал, в порядке исключения, светился заодно с печными трубами. – Я прошу принять меня по неотложному вопросу.
– И сколько хотят господа негоцианты за мясо и вино?
– Монсеньор, – Карваль смутился, невиданное зрелище, – ваше поручение по пополнению запасов еще не выполнено, но до конца праздников мы протянем. Мы бы продержались и больше, но... Ракан хочет, чтоб в день коронации били винные фонтаны, а на перекрестках жарились мясные туши.
Этого еще не хватало, мало того что половину запасов придется выкинуть кошкам под хвост, так еще и пьянки на улицах. Альдо полагает, что пьяные подданные его возлюбят, а они полезут бить морды солдатам и цивильникам. Всего же похабней, что мысль о празднике подкинул сюзерену он.
– Фонтаны? Глупость какая. – Эпинэ уже привычным жестом прикрыл глаза, надо все-таки иногда высыпаться, иначе если не околеешь, то отупеешь. – Так что вы хотели мне сообщить?
– Герцог Окделл и герцог Придд дрались на дуэли в Старом парке, – отчеканил Никола. – Оба ранены, причина ссоры неизвестна.
Леворукий бы их побрал, нашли время!
– Серьезно ранены?
– Герцог Придд получил сквозную рану в бедро, потерял много крови, но ничего опасного. Если не будет заражения, скоро встанет. Герцог Окделл ранен в руку. Рана довольно неприятная, лечение будет долгим.
Еще вопрос, кто был отвратительней – худющий лекарь с масляными глазками или кузен Наль, раскудахтавшийся, как целый курятник. Больше всего Дик хотел закрыть глаза и не видеть ни первого, ни второго, но едва он попытался это сделать, кузен взвыл, что «Дикон потерял сознание», и принялся махать у его носа палеными перьями, чего Ричард не терпел с детства. Да и падать в обморок от раны, нанесенной Спрутом, юноша не собирался.
Что-то острое с силой вошло в тело, и Дик невольно вздрогнул.
– Монсеньор, – пропел лекарь, – умоляю вас, сохраняйте неподвижность, я должен зашить вашу рану.
– Да-да, Дикон, – захрюкал Наль, – нужно потерпеть, это совсем недолго. Давай, я тебя подержу.
– Нет! – рявкнул Дик и кивнул врачу: – Шейте, да побыстрее.
Лекарь улыбнулся, показав крупные белоснежные зубы. Волк! Волк в овечьей шкуре. Где только кузен такого откопал? Еще оставит без руки...
– Кто вы? – выдохнул Ричард. – Я вижу вас первый раз.
– Мэтр Хелльбах – опытный врач, – сунулся Реджинальд, – мы знакомы пятый год, если б не он...
Что было бы с кузеном, не встреться ему мэтр Хелльбах, юноша уже не слушал. Он вообще ничего не слушал, потому что стало зверски больно, на глаза навернулись слезы, но кричать при лекаре и слугах неприлично. По крайней мере, если ты Повелитель Скал. Ричард прикусил губу, глядя в окно на золотящиеся крыши. Ну зачем он затеял эту игру в гляделки? К Приддам нельзя подходить близко, они слишком вероломны. Спрут справился с вепрем хитростью, а теперь будет врать, что ранил Окделла в честном поединке. И ему поверят, потому что свидетелей нет, а раны – вот они!
Зря он отказался от секундантов, нужно было взять с собой хотя бы Наля. Нет, этот тюфяк бросился бы всех мирить, а подумали бы, что струсил он, Ричард. Рассчитывать можно только на военных. Дэвид – капитан гимнетов, он был во дворце, надо было зайти к нему...
– Лэйе Астрапэ, что ты натворил?
Робер! Уже знает! От кого?
– Ерунда, – Дикон натянуто улыбнулся, – царапина, хоть и досадная!
– Царапина? – Иноходец быстро подошел к лекарю и стал столбом, следя за его руками.
– Сложная рана, Монсеньор, – злорадно объявил треклятый мэтр, – рассечены мышцы предплечья, кровь покинула многие хранилища, начинается лихорадка. Я надеюсь остановить процесс, но я не могу ручаться...
– Делайте, что должны, – велел Эпинэ, – и никого не слушайте, а меньше всего пациента.
Зачем он пришел? Они давно не понимают друг друга, вернее, никогда не понимали. Робер был соратником отца, это правда, но он сломался, стал злым, дерганым и не всегда справедливым. Сюзерен его любит и таким, а вот у Ричарда Окделла не получается.