Зимний излом. Том 1. Из глубин
Шрифт:
– Дай касеры.
Ласло с готовностью извлек фляжку. Пускаясь в дорогу, Матильда намеревалась вести себя, как положено вдовствующей бабушке, но вдовствующие бабушки сидят по замкам и шипят на невесток, зятьев и внуков, а не разъезжают потайными тропами в обществе контрабандистов.
К вечеру принцесса Ракан решила, что пистолеты будут при ней, а возить флягу будет Лаци. Осенью без касеры монахи и те не ездят, а она не монахиня, что они с Ласло и выяснили на вторую ночь после отъезда. И неплохо выяснили, но в Талиге придется уняться. В Талиге она не сдуревшая на старости лет господарка, а бабушка новоявленного короля,
Становиться бабушкой покойника Матильда не желала, потому и сорвалась с места, получив письмо о великой победе. Не надо быть святым Танкредом, чтобы понять, куда вляпались застоявшиеся в конюшне дурни. Король из обормота хуже не придумаешь. Братец Альберт, тот хоть понимает, на каком он свете, Альдо – нет, а Робер идет у него на поводу. Вассал, твою кавалерию! Нет, чтоб за недоуздок да в денник!
Матильда от души глотнула и задумалась. Она с трудом представляла, как станет оттаскивать дорвавшегося до пирога внука, но если не она, то кто?! Не Мэллица же! Эта только ресницами хлопать горазда. Тоже немало, повисни Альдо на этих ресницах, но внучек хочет играть сабелькой, а не куколкой. И почему только Альдо удался в отцовскую породу? Можно было бы взять грех на душу и объявить осла бастардом. Вдовствующая принцесса отхлебнула еще разок и вернула пойло дружку.
– Поехали, а то вовсе застынем.
– Гица, – в глазах доезжачего плясали горячие искры, – вот так вот и застынете?
– В Алати было жарко, – с достоинством произнесла Матильда, – а в Талиге – холодно. Дело мое такое, вдовье, – по ночам мерзнуть.
Тронко казался мирным и радушным, несмотря на перегораживавшие улицы рогатки и патрули на перекрестках. Закутанные в кожаные холтийские и войлочные бакранские плащи солдаты и адуаны сидели у прикрытых навесами костров, напоминая не о мушкетах и шпагах, а о жареном мясе и стаканчике вина. Конечно, попробуй кто без спросу прогуляться по городу, его б отловили у первой же рогатки, но чужие по Тронко не шлялись, и это обнадеживало. Потому что виконт Валме никогда в этой дыре не был и лезть в нее не собирался. Виконт Валме загулял в Урготе, до такой степени загулял, что сам стал урготом, но не до конца.
Для того чтоб окончательно сродниться с Фомой, следовало утрясти кое-какие формальности с батюшкой и любезным отечеством. То, что в любезном отечестве все встало дыбом, бездельника не волновало. Подумаешь, король поменялся. Беды-то! Одни жонглируют коронами, другие развлекаются войнами, ну а с Марселя Валме хватит карт, мистерий и красоток. Особенно красоток, потому что без Марианны не обойтись.
Виконт хмыкнул и застегнул адуанскую куртку из рыжей замши. Сидела она неплохо, да и выглядела вполне достойно, всяко лучше подбитых ватой бордонских камзолов. Марсель затянул бахромчатый пояс, накрутил на палец позабывшую о щипцах русую прядь и покачал головой. Загостившийся в Урготе обормот и бездельник не должен походить на степного бродягу, значит, придется ловить портного, сапожника, белошвеек. Конечно, можно ограбить какого-нибудь хлыща или послать за одежкой в Валмон, но без куафера не обойтись, в столицу новоявленный ургот должен заявиться завитым и благоухающим по всем правилам моды. И еще нужно свести загар и нагулять хоть какие-нибудь щеки.
– Валме!
Дьегаррон собственной персоной. Ну и генералы нынче пошли, к капитанам без стука врываются.
– Сударь? – Марсель предпринял попытку отдать честь, но Дьегаррон только рукой махнул.
– Коннер и Бадильо готовы. Сейчас явится Его Высокопреосвященство, и можете ехать.
– Значит, поеду с благословением. – Странно было бы, если б Бонифаций не явился. Раз уж епископ Давенпорта провожал, такую толпу без благословения тем более не отпустит. – Благодарю вас за помощь, генерал. И за... За понимание.
– Виконт, – щека генерала слегка дернулась, – я вам желаю больше, чем удачи. И все-таки вынужден предупредить: вы очень рискуете.
– Пустое, – махнул рукой Валме, – обойдется.
Он, видите ли, рискует? Можно подумать, он на абордаж собрался. И что тогда говорить про Ворона, полезшего в Багерлее за короля, который и слова-то доброго не стоит!
Хорхе Дьегаррон потер пальцами висок; надо будет написать папеньке, пусть пришлет генералу сундук мазей и тинктур, может, какая-то подойдет.
– Вы хотя бы представляете, что будете делать? – кэналлиец казался озабоченным. Ох уж эти генералы, вечно им диспозицию подавай.
– Начну с урготского посольства – спасибо Фоме, я теперь его подданный. Потом навещу знакомых дам и портных. Вы не представляете, сколько знают портные...
– До урготского тракта вас проводят, – перебил генерал. – Пахарильо догонит Давенпорта по берегу и предупредит, так что о вашей встрече будет знать только Савиньяк.
Когда он еще узнает... Хуже, если их с Чарльзом приметили в Маллэ, ну да кто не рискует, умирает девственником.
– Генерал, кто же у вас гостил целую неделю, если это был не я? – на всякий случай уточнил виконт.
– Один из офицеров Ансела, но не думаю, что это дойдет до Олларии. Мы живем очень замкнуто, как вы заметили. – Дьегаррон резко обернулся. – Ваше Преосвященство, Клаус!
– И не токмо, – пророкотал Бонифаций, вплывая в комнату в сопровождении троих человек. Полковников Бадильо и Коннера, которым предстояло перерезать алатский и гайифский тракты, Марсель уже знал, третьего – худого, усатого парня – он видел впервые.
– Святой отец, вы с касерой или будем пить мою? – осведомился Дьегаррон.
– Я – как пчела медоносная и как корова тучная, – возвестил епископ, – но разумный не зарежет свиньи своей вперед соседской. Вестимо, если сосед благочестив, ибо благочестие велит делиться.
– Что ж, – кивнул Дьегаррон, – я готов проявить благочестие. Виконт Валме, представляю вам теньента Шеманталя. Он поступает в ваше полное распоряжение и обязан, да-да, Орельен, обязан исполнять любой ваш приказ. В вашем распоряжении также сто конных адуанов.
– Сто пятьдесят, – поправил Бонифаций.
– Сто пятьдесят, – подтвердил генерал, – и триста лошадей.
– Мне столько не съесть, – брякнул Марсель, – хватит и десятка.
– Не плети глупости, чадо. – Бонифаций нахмурился и почесал мизинцем необычно бледный нос. – Дело твое богоугодное, но непростое. И в засаде сидеть придется, и праздных да чванливых трясти и расспрашивать. Вот люди и понадобятся. Кто драться будет, кто любопытствующих успокоит, кто праздношатающихся завернет, мост развалит, ложный след подпустит...