Зимний огонь

Лоуэлл Элизабет

– И дальность стрельбы у револьвера не больше змеиного языка, – заметил Кейс. – Здесь все сточено, спилено и сглажено, чтобы стрелять как можно быстрее.

Говоря это, Кейс вынул свой револьвер и стал объяснять Коннеру:

– Обрати внимание на разницу между двумя револьверами.

Коннер взял револьвер Кейса в руки и приложил к своему.

– У твоего дуло длиннее по крайней мере на дюйм, – сказал он.

Кейс кивнул:

– Чтобы вытащить его, потребуется на мгновение больше времени.

Но зато стреляет он точно.

– А еще в револьвере бандитов сточен прицел, – продолжил наблюдения Коннер.

Кейс снова кивнул:

– С той же целью. Ради скорости и в ущерб точности.

– Можно мне выстрелить из твоего?

– Вначале сунь его в кобуру. Попробуй попасть вон в тот камень на скале.

На первый взгляд Коннер выхватил револьвер столь же быстро, но Кейс знал, что это не так. Не совсем так.

От скалы отлетело несколько мелких камешков.

– Снова промазал, – огорчился Коннер.

– Пуля ушла в сторону всего на каких-нибудь три дюйма. Этого вполне достаточно, чтобы остановить человека.

Парнишка лишь покачал головой и сунул револьвер в кобуру.

– Остановить человека почти так же важно, как и убить его, – спокойным голосом пояснил Кейс. – На вторую пулю у тебя будет уже больше времени, если, конечно, тебе не будут противостоять сразу двое.

– А в «Испанской церкви» именно так было?

– В какой-то степени. Большинство Калпепперов чертовски проворны. Но стреляют они чересчур быстро, как это делал ты, и опять-таки по той же самой причине. У них слишком чувствительные револьверы.

– У них не было шанса на второй выстрел? Кейс искоса взглянул на Коннера.

– Если бы я предоставил им этот шанс, лежать бы мне на задворках салуна вместо них.

– На каком расстоянии они были?

– Футах в двадцати, – ответил Кейс. – Если бы они были футах в десяти, они меня убили бы.

– Ты так спокойно об этом говоришь, – пробормотал Коннер.

– У азартных игроков есть присловье: трус в карты не играет. Так и в стрельбе. В тот день, когда тебе станет страшно, снимай пояс с ружьем и больше никогда его не надевай.

– Неужели ты никогда не боялся?

– Не боялся, когда дело доходило до стрельбы. А до того либо после – черт возьми, случалось иной раз.

Коннер снова стал рассматривать оба револьвера.

– Дай мне опробовать бандитский наган, – протянул Кейс руку.

Парнишка подал его рукояткой вперед.

– Я вижу, Ют научил тебя хорошим манерам, – заметил Кейс.

– Когда имеешь дело с оружием, манеры имеют значение, – сказал Коннер. – А за столом они только мешают.

Кейс сунул револьвер в кобуру, затем быстро выхватил его и сделал подряд три выстрела, которые слились в один.

Камень на скале словно взорвался.

Коннер снова присвистнул:

– Вот это здорово! Почему ты не спилил прицел и не укоротил ствол у своего револьвера?

– Одна из трех пуль прошла мимо.

– Как так?

– Только две пули попали в камень. Если бы я стоял против троих, то уже превратился бы в решето.

– О! – только и смог произнести Коннер.

– Видишь чурку на валуне чуть правее?

Парнишка кивнул.

– Сунь в кобуру мой револьвер, будешь стрелять по моей команде.

Коннер повиновался и выжидающе посмотрел на Кейса.

– Когда Ют начал обучать тебя стрельбе? – спросил Кейс.

Коннер виновато заморгал, затем сказал:

– Как только оправился от своих ран. У него их было шесть. Он мужик что надо.

– Ты часто приставал к нему с просьбами научить тебя стрелять?

– Нет. Он сказал, что человек, который не умеет владеть оружием, причем владеть в совершенстве, вскоре станет мертвецом. Он видел, как Сара любит меня, и поэтому…

– Стреляй!

Команда последовала неожиданно, но Коннер не промешкал, а мгновенно выхватил из кобуры револьвер и выстрелил.

Деревяшка подпрыгнула и разлетелась на множество осколков.

– Отличный результат, – похвалил Кейс.

– Медленно, – недовольно сказал Коннер.

Кейс пожал плечами:

– Ты достаточно большой, чтобы заполучить чуточку свинца, если дойдет до того. Но лучше стрелять последним, чем первым.

– Я бы предпочел быть и первым, и последним.

Кейс слегка прищурился:

– Этого хотел бы каждый. Но каким бы ты ни был умелым, найдется более ловкий и умелый. Лучшая схватка та, которой удается избежать.

– Ты говоришь прямо как Сара.

– Она женщина удивительно здравого смысла.

– Она все еще относится ко мне как к ребенку, – упрямо сказал Коннер.

– Она воспитала тебя. И требуется время, чтобы изменилось ее отношение к тебе. И твое к ней.

Линия рта Коннера поразительно напоминала линию рта Сары.

«Мне не следовало трогать ее, – подумал Кейс. – А сейчас, когда я ее вкусил, я ни за что не смогу ее забыть. Нет ничего на свете слаще и милее ее. И горячей. Господи, да я до смерти буду вспоминать и ее удивление, и ее страсть. Это невозможно забыть».

Кейс услышал, что Коннер перезаряжает револьвер, и вспомнил, что находится здесь для того, чтобы научить любимого младшего брата Сары, как можно выжить в этой дикой стране.

– Ют прав, – сказал Кейс. – Твоя сестра уверена, что солнце встает и заходит в тебе одном.

Коннер внезапно вскинул голову. Вечерние лучи солнца упали ему на лицо, и его темно-зеленые глаза на мгновение вспыхнули.

– Я умру за нее, – ровным голосом сказал он.

Кейс в этом нисколько не сомневался.