Зимняя невеста
Шрифт:
До чего же ей хотелось, чтобы он снова положил руку ей на грудь.
Но вместо того Джед прижал ее голову к своему плечу:
– Да, обещание есть обещание. И я чуть было не забыл, что я тоже его давал.
– Вот и хорошо. Мы можем…
– Тсс. Лежи спокойно, – напряженно проговорил он. – Очень, очень тихо.
Минуты шли, а она лежала, мучительно ощущая запахи, которые исходили от него – одеколона после бритья, мыла, – и чувствовала упругую Шелковистость завитков на его груди. И вдруг неожиданно для себя поняла, что расслабилась
– А это не так уж и плохо, правда?
Джед ничего не ответил.
Прошло еще немного времени, и ей захотелось ; придвинуться к нему чуть ближе.
– Нет.
Но как только она попыталась отодвинуться к; краю, Джед схватил ее за руку:
– Извини, – ворчливо пробормотал он. – Но неужели нельзя полежать, не шевелясь, хотя бы немного? – И начал гладить волосы Исабель, успокаивая ее. – Постарайся заснуть.
– Как можно заснуть, лежа рядом с гранатой, готовой взорваться в любую секунду?
– Попробуй, Исабель…
Как ей нравилось, когда он произносил ее имя, смягчая в конце "л", словно пел песню. И когда онтладил ее волосы, перебирая прядки, задавая какой-то свой, особенный ритм.
И снова обнаружила, что ей удалось избавиться от напряжения:
– Если передумаешь, скажи.
– Мне бы хотелось одного: чтобы ты наконец замолчала. Я ничего не передумаю, – а потом добавил еще тише, почти беззвучно:
– Скорее всего.
– Хорошо, но если… – она зевнула и вдруг с удивлением поняла, что ее начинает одолевать дремота. Странно, еще несколько минут назад ей казалось, что она никогда не сможет заснуть, настолько напряжены были все ее нервы. Наверное, это ей только кажется, попыталась убедить она себя. Пройдет еще Бог знает сколько часов, прежде чем она сумеет окончательно забыться и заснуть…
Глава седьмая
– И что ты пишешь? – спросила Исабель. Усмехнувшись, Джед посмотрел на нее, оторвав взгляд от компьютера, который он пристроил на коленях.
– Дожидался, когда же на твоем «экране» проявится хотя бы отдаленное любопытство. Ты сидишь здесь три дня подряд и ни разу ни о чем не спросила меня.
– Почему, мы ведь разговаривали, – запротестовала она. И, взглянув на него, на мгновение потеряла нить разговора. Солнце сияло в его волосах, а глаза были синее, чем морской простор, раскинувшийся за его спиной. Отведя взгляд от лица Джеда, она наткнулась на его руки. Сильные, загорелые, они ловко бегали по клавиатуре компьютера. Но более проворными и искусными они были в другом… Перебивая саму себя, Исабель быстро проговорила:
– Я подумала, что если ты захочешь, то сам все скажешь.
Снова эта вежливость.
– Что же делать, если я так воспитана. Мой приемный отец считал, что такое обращение угодно Богу.
– Твой приемный отец?
И как она могла совершить такую оплошность! Зачем она обмолвилась про Джона? Конечно же, Джед сразу встрепенулся и сейчас начнет выпытывать подробности.
Когда
– Ронни говорила, что твой отец был миссионером? Речь шла об этом отце?
– Да.
– Разговорчивая, как всегда, – с некоторой досадой заметил Джед, но, к ее большому облегчению, не стал продолжать свои расспросы. – Такая вежливость в наши дни выглядит анахронизмом, впрочем, как и ты сама, – он насмешливо вскинул бровь. – И что же подтолкнуло тебя к такому преступлению – спросить, что я пишу?
Исабель неуверенно улыбнулась:
– Какой ты смешной.
– Да неужели?
Она отбросила прядку волос, которой только что играл ветер:
– И вряд ли тебя это по-настоящему сердит, – Исабель задумчиво разглядывала бескрайний простор. – Похоже, что ты просто поддразниваешь меня.
– Разве что самую малость. Это очень легко. Ты все время такая серьезная, – но он не забыл, с чего начал. – Так почему же ты вдруг решилась задать вопрос?
– Не знаю. Мне показалось, что мы стали как-то… ближе друг к другу. Со дня отъезда из Сан-Хуана ты все время был таким добрым и внимательным.
– Ты хочешь сказать – вежливым? Едва уловимая улыбка озарила ее лицо:
– Нет, этого я не говорила.
– А тебе и незачем говорить, – продолжал Джед, прищурившись и внимательно вглядываясь в ее лицо. Сначала ей показалось, что он не собирается продолжать. Но он все же закончил:
– Я пишу книгу. Разве ты не знаешь, все ведущие теленовостей в глубине души мечтают написать бестселлер?
– Описание того, что ты пережил во время съемок боев?
– Нет. Это художественное произведение. Исключительно плод моего воображения.
– И о чем оно?
– Боже! Два вопроса подряд. Какая смелость с твоей стороны. Представляю, как нелегко тебе это далось. На историческую тему.
Удивление, пробежавшее по ее лицу, говорило, что она совсем не ожидала такого ответа, и он усмехнулся:
– Считаешь, это не мое дело?
– Ты всегда был занят лишь актуальными проблемами. Выезжал в самые горячие точки. Мне казалось, что тебя интересует только современность.
– Каждый ищет свою отдушину в этот век высоких скоростей. И все хотят найти свою скорлупу, чтобы спрятаться в ней.
– И для тебя такой скорлупой стала история?
– Это не значит, что люди в те времена жили безмятежно и все было ясно, как днем. Многое тогда оставалось неразрешимым. Но уклад жизни все же был несравненно проще и естественнее. А жизнь – не такой напряженной. Время текло более размеренно и упорядоченно.
– Значит, и в этой своей работе ты продолжаешь говорить о том, что важно сегодня, об одной из самых острых проблем?
– Разве я говорил, что не собираюсь затрагивать современные темы? Просто, оказавшись в том времени, начинаешь жить в другом ритме и получаешь возможность перевести дыхание. – Джед вскинул брови. – Ты наконец утолила свое любопытство?