Зимняя сказка для Лета
Шрифт:
— Иди спать, — сказал он, отвернувшись от меня.
— Когда у тебя бой?
— Седьмого, — пробормотал он, уткнувшись в подушку.
— Можно я останусь? — Поинтересовалась я.
— Оставайся, — вяло разрешил он, так и не обернувшись. Я улеглась обратно. Подумала и придвинулась к нему теснее, уткнувшись лицом в его горячую спину.
На душе стало в разы спокойнее. Я слышала биение его сердца и, вопреки всему, верила в то, что он останется жив. Возможно, у нас даже что-то с ним получится. Ведь
— Лет, что ты делаешь? — Спросил Архип, почувствовав мою руку на своей груди. Я робко одернула её и отвернулась к стене, чтобы не появилось соблазна сделать это вновь. Он вздохнул и повернулся. Я почувствовала его дыхание на своей спине. Поразмышляв с секунду, парень притянул меня за талию поближе. Я судорожно выдохнула, почувствовав степень его возбуждения, красноречиво упирающуюся в меня сзади.
— Зачем тебе все это нужно? — Шепотом поинтересовался он, зарывшись носом в мои волосы. — Ты понимаешь, что тебе будет больно потом?
— Я хочу знать, как бы это было, — прошептала я в ответ, прижавшись щекой к его руке.
— Спи, Лет, — проговорил он, резко выдохнув. — Спи. Я во всяком случае сейчас не в том состоянии, чтобы показать тебе, как бы это было.
Легко сказать "спи", когда я лежу к нему так близко и чувствую его желание. Ощущаю его дыхание в своих волосах, ощущаю жар его рук на своем теле.
— Дим, — прошептала я со сбившимся дыханием.
— Лет, — также тяжело вдохнул он воздух, — Спи. Я не хочу с тобой по-свински. Ты достойна гораздо большего, чем пьяный секс.
Прикоснувшись губами к моей шее, он перевернулся на спину. Я удобно устроилась на его плече и, с трудом, но уснула.
*Пионерлагерь Пыльная Радуга — "Я передумал"
Архип
Проснулся я практически в седьмом часу утра в обнимку с Летой.
Припомнил события этой ночи и задался вопросом:
Какого черта я делаю?
Вчера я едва не сорвался и не взял ее на этом самом грёбанном диване. Остановило только то, что мы находились под боком у бабушки и я был свински пьян.
Аккуратно выбравшись из-под Леты, которая удобно устроилась на моем плече, я направился в душ. Холодная вода выбила из головы оставшийся хмель и теперь я мог соображать яснее.
Сварив себе кофе, вышел на веранду. Уселся на стул и уставился в окно. Было еще темновато, но снегопад различить было возможно.
Закурив, устало потер ладонью лицо и откинулся назад.
Каким же нужно было быть бараном, чтобы пообещать ей ночь? Признаюсь, её откровенные слова о том, что она хотела бы знать, как это будет, выбили из меня весь воздух. И я захотел её еще сильнее, чем хотел до этого.
— Лета,
— Чего терзаешься после ночи? — Громыхнула бабушка, бесшумно войдя на веранду. — Был с девчонкой, так будь добр, неси теперь ответственность за свои действия.
— Да не было у нас ничего, — ответил я, обернувшись.
— А нужно, чтоб было, — настаивала она, присев напротив.
— Да не могу я…
— Неужто все по Верке своей сохнешь? Так ты брось это, Андреева она.
— Да причем тут Вера?
— А что причем?
— Ты не понимаешь, ба… Ну не могу я, не должен. Не будем мы вместе.
— Послушай старую женщину, внучек. Раз уж ты привез её сюда, то она явно заслуживает твоего внимания. Абы кого ты сюда тащить не стал бы. Я правильно думаю?
— Да правильно, правильно, — кивнул я, сбросив пепел. — Баб, складывается так, что не судьба нам. Понимаешь? Не по пути. А жить ей потом как одной?
— Ничерта в твоей околесице не поняла, — призналась она, забивая трубку. — Но дам тебе совет, коль уж ты его ждешь. Хочешь её — так добейся и возьми. И пусть все идет так, как идет.
— А дальше что?
— Да какая разница? Вот твой дед. Он взял меня в жены, хотя знал, что ему не долго осталось. Рак сожрал его через два года.
— И ты была счастлива?
— Была, — честно ответила бабушка. — Я до сих пор вспоминаю, как мне было с ним хорошо.
— Это слишком эгоистично, — ответил я. — Я не хочу так.
— Ну, сам знаешь. Лета — девушка хорошая, долго без ухажера сидеть не будет. Найдется, кто посговорчивее тебя. А ты — дурак. Ты ей нужен, видно невооруженным взглядом.
— Спасибо, ба, ты всегда найдешь добрые слова, — усмехнулся я. Она кивнула и задымила свою махру, от которой резало глаза.
В двенадцатом часу мы уже сидели за столом и праздновали. Я специально сел возле Леты, чтобы Ванька, елейно выяснявший у меня часом ранее в каких отношениях мы состоим, не вздумал подбивать к ней клинья. Я все-таки понял, что оказался эгоистом, ничем не лучше своего братца. И за своё готов был глотку перегрызть кому угодно. Странно, но Лету я стал считать этим самым "своим". Возможно, после ее признания ночью, а может быть еще раньше. Тогда, когда спас ее от Валерия…
Девушка сегодня была неотразима. В белом вязаном платьице, в длинных вязаных чулках, презентованых бабушкой и с идеальными кудряшками на голове. Вспомнилась песня, которую я еще не так давно ей пел: "Малышка тряхнёт кудрями, Ах, Боже мой, как пахнут они травой. Я буду немножко пьяный, Я не пойму, я не пойму, что со мной…"
Действительно, я перестал понимать, что со мной. И, может быть, от того старался рядом с ней всегда быть немножко пьяным.
Лета, Лета… Жаль, что ты не будешь моей…